"Это настоящая социально-политическая гангрена, - осенило Веронику, - а Гитлер хотел всего лишь отсечь поражённую ею часть мира, чтобы спасти остальной от гниения! Но ему это не удалось! И вот теперь повсюду уже видно, что болезнь перешла в последнюю стадию".
В нескольких местах она обратила внимание на пронёсшиеся мимо разрушенные церкви. У них были снесены маковки, а то и вовсе от верхней части храма не осталось и следа, и их руины довершали картину безутешного пейзажа. За все тысячу километров она не увидела ни одной не то что действующей, а хотя бы целой церкви.
В её родном городе все церкви были сохранены и действовали. На Украине она не видела ни одной разрушенной церки.
Веронике было странно почему на небесах заступились за Россию, где большинство храмов было поругано, разграблено и разрушено.
И знала она ещё одно, о чём не принято было говорить в советское время. Жители её города встречали немецких солдат, как освободителей, с хлебом-солью. Конечно, были и другие, те, что уходили в партизаны, курсанты артучилища, что погибли, сражаясь на подступах к городу. Но это, в основном, были пришлые люди, из той же России, а не коренные жители.
А чем, собственно говоря, коммунисты, которые у Вероники ассоциировались с Россией, поскольку она была рассадницей этой заразы, были лучше немцев?
Да, немцы расстреливали евреев. Но коммунисты, большинство из которых были те же евреи, устроили на её родине голодомор. При этом продавали укаринский хлеб, собранный кровавыми отрядами продразвёрстки, расстреливавшими крестьян за малейшее неповиновение и укрывательство продовольствия, выметавшими всё из крестьянских амбаров под чистую. Люди, которые вырастили и собрали хлеб, умирали голодной смертью, ели трупы и детей. Миллионы на Украине умерли в это страшное время. Разве те, кто сделал это были лучше немцев, потом их же и расстреливавших? Зная по страшным рассказам своей бабушки, едва пережившей то время, о мучительных страданиях простых, ни в чём не повинных людей, о диких вещах, происходивших по милости коммунистов, а, значит, и евреев, верховодивших на Украине до немецкого вторжения, Вероника не стала бы отрицать, что будь она на месте тех, кто пережил голодомор, она бы также вышла к немцам с хлебом-солью и сама бы показывала немецким солдатам, где скрываются палачи её народа.
Конечно, немцы тоже были не подарок, и вывозили с Украины составами чернозём и людей на работы в Германию. Вероника не собиралась оправдывать их за это. Она только не могла понять, чем русские, великороссы, с которыми у неё всегда ассоциировался коммунизм, были лучше немцев? Тем, что они победили? Победителей не судят?! Так победили же не они - заступничество небесное: посвящённые-то знают это.
Вот и чеченцы, потомки которых везли её сейчас в чёрном "Мерседесе" на растерзание в Москву, тоже были за Гитлера. И им Сталин отомстил массовыми ссылками с родных мест. А Украинцам не отомстил - большая всё-таки Украина для него оказалась. Хотя тут тоже преданных коммунистам людей хватало!
"Бррр! - Вероника мотнула головой, пытатясь освободиться от своих высокопарных рассуждений. -Меня тут на растерзание везут а я о каких-то странных вещах рассудаю!"
Чеченец, тот что втолкнул её в салон, слегка повернул голову и искоса посмотрел на неё, как бы спрашивая: "Ты чего?! Сиди, не рыпайся!"
Вероника почему-то вспомнила "Кавказского пленника" Льва Толстого.
"Да, теперь и на Кавказ ездить не надо, чтобы в плен к чеченам попасть! - усменулась она. -Даже за порог дома выходить не надо! Пленение поставлено на экспорт! А Москва - это теперь как Кавказ, получается?! Там, наверное, чехов больше, чем на Кавказе! Конечно - там все деньги Союза, теперь уже России! Но всё равно - все! Рыбное место стало, эта Москва! Только меня зачем туда волокут?! Я ведь рыбёшка-то не по столичному масштабу! Да России теперь, наверное, суждено до второго пришествия быть под Кавказом, с тех пор, как голову ей сняли - царя расстреляли. То Сталин верховодил, теперь чеченцы, вот. Конечно, если Россия осталась без царя в голове! Впрочем, что мне Россия?! Меня везут фиг знает куда!"
Уже несколько часов "Мерседес" мчался, стремительно пересекая деревушки и посёлки, городишки и города, в сторону Москвы, увозя её всё дальше от родных мест.