-Нет! - замотала головой Вероника.
-Ну, вот и хорошо! На это, действительно, не у каждого хватит сил! Тогда приготовься стать проституткой! В принципе, это как другая форма брака, как бы со всем миром. И если это не по твоей воле - что в этом поорочного. Смерть порочней продажности!
Веронике показалось, что сейчас с ней говорит не голая тётка из плетённого кресла в сауне фешенебельной московской гостиницы, а её бабушка, которая всегда старалась привить ей "страх Божий", проводя с ней долгие часы за чтением Евангелие.
"Прости, бабуля, что была у тебя плохой учиницей! - попросила она мысленно прощения.
-Я по статусу коммунистка, бывшая, - уточнила "мама". -Коммунизма-то больше нет! Впрочем, что касается лично моих убеждений, то коммунисткой в душе я не когда и не была. Просто в нашей стране без партии - никуда выше дворника подняться было нельзя, поэтому нешнюю оболочку коммунизма, если ты хочешь добиться чего-то, надо было носить. Знаешь, я не буду останавливаться на своём происхождении, но меня перспектива того, что я произошла от голодных и рабов, ну, никак не устраивала, впрочем, как и то, что я якобы произошла от обезьяны...
Она усмехнулась и посмотрела на Веронику:
-Ты, Лада, веришь, что произошла от обезьяны?
Вероника замотала головой.
-Вот и я не верю... Да мне эта мысль сама просто проттивна, не говоря о том, что она абсурдна! - с негодованием возмутилась "мама". -Это же надо было такое придумать! Я что-то не наблюдаю повсеместного очеловечивания обезьян в Африке. Судя этой теории, мы и теперь должны были бы встречать обезьян на разных уровнях эволюции перехода в человека. Эволюция ведь идёт сама по себе! Так почему прекратилась! Дирижёр исчез! Ага! - "мама" погрозила пальцем в никуда.
Вероника слушала "маму", и её вдруг осенила догадка, что у неё наверное, "не все дома". Иногда нечто подобное угадыывалось в её поведении...
-Та что я снаружи коммунистка. Но Библию читаю, хотя и не верующая ни во что, кроме гринов! Я не приверженка христианства, как такового, как сущности, поскольку я из любопытства исследовала многие религии, и для меня христиантсво такой же осколок истины, как и все прочие религии, эдакий духовный бриллиант! Но чтобы собрать корону истины, нужно сложить все бриллианты вместе! Знаешь, вряд ли кто из живших, живущих и тех, кто будет жить в будущем способен это сделать. Здесь просто сложение, приобщение, объединение или какой-то другой механичекий способ мышления не поможет. Собрать эту корону - истинная головоломка. Это всё равно, что одолеть того херувима, который стережёт древо жизни. Понимаешь, о чём я?
-Нет! - Вероника попыталась что-то припомнить, но мысль уткнулась в пустоту.
-Ну, вот, крещёная! Я материалистка, а Библию знаю, наверное, раз в сто лучше, чем ты. Читать надо Святые писания! Кстати, у меня есть несколько приятелей, семейные пары... Удивлена? - поинтересовалась вдруг "мама".
-Да, нет! - пожала плечами Вероника.
-Ну, так вот! Они пыжаться, изображают из себя верующих, православных. Он, между прочим, мозговитый парень, мог бы далеко пойти, но вот в партию вступать не стал, когда предлагали, причину не объяснил, конечно, побоялся... Ты хоть в курсе, что немногим ранее за приверженность к религии расстреливали у нас в стране?
-Ну, да, - кивнула Вероника.
-Ну, так вот, - продолжила "мама", - пострадал он, в общем, в жизни за идею. И когда я при них начинаю читать отрывки из Библии, эта парочка начинает затыкать уши и кричать, что такого в Библии написанол быть не может. "Это, - говорят, - не Библия, а какая-то порнография!" Я им говорю: "Так возьмите и прочтите сами, своими глазами!" Не берут! Говорят: "У тебя Библия неправильная!" А я эту книгу у них на полке взяла! Так что Библия - такая книга! В ней каждый видит то, что хочет!
"Мама" поманила стоявшего невдалеке "жеманного" официанта. Тот склонился над ней, и она что-то прошептала ему на ухо.
Вероника до того расслабившаяся в уютном кресле под полотенцем, накинутым на голое тело, влажное ещё после бассейна, напряглась слегка, навострила ушки: "мама" в любую минуту могла что-нибудь "отчебучить" и беседа на религиозные темы запросто в следующий момент могла превратиться во что-то непристойное с точки зрения морали.