- Да, убил, - легко и почти весело согласилась Вероника, - и он за это ответит, но это же вышло случайно, он не хотел. А что сделала ты? Ты навечно сунула меня в это мерзкое сырое болото! Ты лишила меня возможности слышать и чувствовать, как ко мне приходят родители и друзья, как они со мной разговаривают, как приносят цветы… Как я мечтаю спокойно лежать в земле, которая так сладко пахнет… Если бы ты только знала! Но этого никогда, никогда не будет, потому что мои косточки никогда не достанут и не захоронят. И все из-за тебя!
Из глаза у нее выкатилась слезинка.
Тоня бросилась на колени:
- Прости! Вероничка, прости меня! Я тогда даже обдумать все как следует не успела!
- Не прощу! – личико гостьи стало злым и некрасивым, а взгляд – холодным и жестоким. - Ты неплохо устроилась – вышла замуж за моего любимого, детей завела, кучу внуков… Зачем тебе так много внуков? Может, поделишься?
И Вероника недобро усмехнулась. У Тони упало сердце…
Он дернулась - и проснулась. Сидит за столом, рядом – альбом с фотографиями. Видимо, смотрела и уснула, положив голову на руки. Немудрено – вон второй час ночи уже. Взглянула на фото - все нормально, Вероника на месте, все такая же милая… Тоня захлопнула альбом, положила на место. Пора спать…
Глава 7
Однако на душе было тревожно. Сердце трепыхалось часто-часто .Такой сон кошмарный… Надо проверить, как там дети. Прямо в тапках вышла во двор, подошла к беседке, откинула занавеску и вскрикнула… Беседка была пуста.
Тоня заметалась по двору. Куда, куда они могли деться, среди ночи-то? И вдруг поняла. Это был не сон! Вероника на самом деле приходила и увела детей!
Тоне вспомнилась страшная картинка из книжки сказок, которую она читала когда-то внукам: злой крысолов играет на дудочке, за ним цепочкой бегут крысы, а за ними, вытянув вперед руки, как завороженные, идут детишки… Женщину охватил такой ужас, что на несколько мгновений она застыла, будто парализованная, а потом кинулась в дом.
- Иван! Скорее! Дети ушли в лес! Надо их найти! – Тоня ворвалась в комнату к супругу.
По телевизору шло очередное политическое ток-шоу. Ведущие и гости студии что-то доказывали, перебивая друг друга. Иван лежал на полу возле кровати. Выпученные глаза смотрели в потолок.
- Ваня! Ваня, что с тобой? – Тоня попыталась поднять тяжелое тело, но сразу же поняла: Иван мертв.
У нее затряслись руки, рот скривился в плаче. Оставив все, как есть, Тоня побежала в коридор, схватила с тумбочки фонарик и бросилась в лес.
Она бежала и кричала: «Аленка! Славик! Рита!» Называла детей по именам и в голос ревела. Бежать было трудно, сказывалась излишняя тучность и больные ноги. Хорошо, хоть была в тапочках. В тапочках так удобно бегать в лес, она-то помнит…
Когда зашла под темные раскидистые деревья, стало совсем не по себе. За десятилетия лес изменился так, что Тоня с трудом отыскивала путь, а при слабом свете фонарика вообще невозможно было ничего узнать. Под ноги постоянно попадали какие-то ветки и пеньки, дорогу преграждали сломанные стволы или разросшиеся кусты. Она задыхалась, исцарапала руки и лицо, осипший голос слышен был едва-едва. « Катюша… Сашок… Василисушка…»
Наконец, вышла на ту самую полянку. Скорее, просто угадала по старой памяти. Потому что полянки практически не было, она вся заросла, и от нее между деревцами остались лишь проплешины.
Дальше! Дальше! Тоня не сомневалась, что Вероника увела ребятишек на болото. Она уже не могла бежать и кое-как переставляла ноги, шепча: «Антошка… Костик… Олеся…»
Казалось, прошли целые сутки, месяц, вечность, пока, в конце концов, она доковыляла до болота. Оно тоже разрослось: озерцо перед насыпью стало глубже, а сама насыпь ниже. Измученная, насквозь промокшая женщина (она зацепилась за что-то ногой и грохнулась в ледяную воду промоины), чуть не ползком взобралась на каменистый гребень, посветила вниз и оцепенела… По поверхности, как два осиротевших утенка, плавали Аленкины желтые сланцы из полиуретана.
Тоня завыла и забилась в припадке, она колотилась головой о камни, но физической боли не чувствовала, только ту, что разъедала ее душу изнутри. Эхо возвращало ее крики обратно, и казалось, что вокруг стенает и рыдает невидимый хор. Постепенно горе и боль перешли в гнев. Тоня, лежа, упираясь руками в холодную гальку и вглядываясь в черноту болота (фонарик куда-то укатился), стала от отчаяния выкрикивать ругательства.
- Тварь! Подлая тварь! Гадина! Отомстить детям! Погубить детей! Сволочь!