Тоню вдруг охватила ревность. Она понимала, что глупо ревновать к умершей подруге, но ничего не могла с собой поделать – пальцы сами разорвали фото в мелкие клочки. Она испугалась: что же натворила, но было поздно. Уборку свернула, Ивану решила ничего не говорить, если спросит – включить дурочку: ничего не знаю, ничего не видела.
Но он не спросил. Правда, несколько дней подряд она слышала, как он перекладывает что-то с места на место, наверное, искал. Тогда Тоня замирала в ужасе, боялась, что не сможет солгать, если что, но муж, видимо, ее не заподозрил. А если и понял, то смолчал. Только стал еще более угрюмым. Перестал даже с друзьями встречаться. В выходные закрывался в своей комнате и пил один. Бирюк бирюком.
Прошло еще несколько лет, и однажды Антонина почувствовала, что с Иваном что-то неладно. Как-то посветлел лицом, стал тщательнее одеваться, прихорашивался перед зеркалом. Ясно – изменяет. Конечно, ездит в свои рейсы, кто там за ним приглядывать будет! И Тоня устроила мужу скандал. Впервые в жизни орала от души, трясла кулаками и опять грозилась «все рассказать, кому следует».
Сначала лицо его страшно исказилось от ярости, а потом он неожиданно расхохотался:
- Ну давай, иди, рассказывай! Беги!
Тоня в удивлении замолкла.
- Во-первых, я был несовершеннолетним. Во-вторых, это несчастный случай, ну или… (он поперхнулся на слове «убийство») по неосторожности. В-третьих, срок давности сто лет как прошел! А ты думаешь, к тебе вопросов не будет? Ты соучастница! Ты скрывала преступление! И разве я не наказан? Да я понес наказание дважды! Вот здесь, - он гулко ударил себя кулаком в грудь, - а второе мое наказание – это ты! Дура! Уродина! Ненавижу!
Иван так хлопнул дверью, что с потолка посыпалась известка.
Тоня застыла. На нее будто вылили корыто ледяной воды, и она не могла пошевелиться. Он прав, он тысячу раз прав! И теперь она не имеет на него влияния! Теперь он уйдет… Как она без него? У Тони потемнело в глазах, и она осела на пол. Очнулась от того, что прибежавшие с улицы ребятишки пытались привести ее в чувство.
Но, как ни странно, Иван не ушел. То ли привык, то ли не к кому было (может, та предполагаемая подруга была замужней), то ли у него не осталось никакого желания и сил менять свою жизнь, то ли считал, что должен нести свой крест дальше…
Тоня радовалась, старалась во всем угождать мужу. Так и жили. Он шоферил, она торговала и занималась детьми. Потом те выросли, перебрались в город, появились внуки.
Теперь Тоня жила только заботами о детях и внуках, да домашним хозяйством, благо после выхода на пенсию появилось много времени.
А Иван несколько лет назад попал в аварию, повредил позвоночник, с тех пор на инвалидности, бывает, целыми днями из комнаты не выходит. Тоня прислушалась. Бормочет его телевизор, не поймешь – спит или нет.
Глава 6
Ох, и разбередили душу эти воспоминания...
Она потянулась к верхней полке этажерки и сняла большой фотоальбом. Села за стол, пролистала до середины. Вот она, школьная фотография. Но что это? Тоня провела ладонью по глазам.
Вероники на фотографии не было… Как же так? Тоня прекрасно помнила: Веронику фотограф поставил в самый центр, между Лидкой Шептухиной и Колей Комаровым, в третьем ряду за ними стоял Иван, а сама Тоня ютилась сбоку в первом ряду, рядом с такими же низкорослыми одноклассниками. Сейчас между Лидкой и Колей было пустое пространство, как будто изображение Вероники вытравили или замазали белой краской. Кто это мог сделать? Зачем?
И тут у нее за спиной раздался тихий смешок. У Тони волосы зашевелились: она узнала голос! Вместе со стулом она развернулась так резко, что кольнуло в боку. На ее кровати, опершись на руки и откинувшись назад, сидела Вероника. Хорошенькая, в розовом сарафанчике, она смотрела на Тоню и ехидно хихикала.
- Ну что, подружка, не ожидала меня увидеть?
Тоня онемела, только вытаращила глаза.
- Знаешь, - продолжила Вероника, меняя позу и накручивая на палец золотистую прядь волос, - ты больше виновата, чем Иван.
- Почему? – хрипло прорезался голос Тони. - Это же он тебя… убил…