- Ты знаешь, - говорил Владимир, - я хоть и старше тебя и женился рано, но, представь себе, не жалею об этом. У меня две дочери, внуку третий год. Девки на твоих глазах выросли, а я словно не заметил. Сейчас, вот, внук. Ты не представляешь, какое это чудо! Заходит на днях утром в мою комнату и говорит: «Здластвуй! Как деля?» Они такие потешные в это время!
- А что Вика? – поинтересовался Костя о другой дочери Владимира. – Замуж не собирается?
- Встречается с кем-то. Пока не знаю, серьёзно ли у них.
На верху, на потолке, послышались шаги и скрип половиц.
- Вот ведь что плохо в этих деревянных домах: слышимость страшная, - заметил гость.
- И не говори, - согласился Костя. – У прежних жильцов были дети маленькие. Представляешь, сколько было шума. А кровать взрослых стояла в большой комнате, так нам с женой из–за этого пришлось перебраться в соседнюю. Хорошо, сейчас новая хозяйка - одна там спит. Вот я и вернулся назад.
- Ты думаешь, мне это незнакомо? В кирпичных домах получше в этом отношении, но вот сейчас по новой технологии начали строить, с заливкой бетоном, так там почти та же история.
- Я уже думаю звукоизоляцию сделать из пенопласта, благо, потолки высокие.
- Это хорошая мысль. Надо обдумать.
Они засиделись, вспоминая былое, и не заметили что уже поздно. На дворе было так же светло, как днём, но только солнце находилось на севере, низко над горизонтом; был обыкновенный полярный день. Уже давно вернулась домой Вероника, уже затих их с матерью разговор на кухне, когда Владимир тяжело поднялся.
- Ну, всё! Мне пора домой.
- Ты что?! Оставайся у меня.
- Нет! Наталья мне звонит ночью на домашний телефон. Что я скажу – где был?
- Что, есть основания не доверять?
- Ты что сказал недавно? Я же мужик.
- Сошлёшься на меня, я подтвержу.
- Ты шутишь?! Вызывай такси!
Он уехал, а Константин прошёл в большую комнату своей трёхкомнатной квартиры, включил телевизор, расстелил постель, где они с недавнего времени вновь спали с женой, и задвинул плотные шторы на большом окне, в которое светило ночное солнце, несколько приглушённое ивами, росшими перед ним. Раздевшись и устроившись удобнее в надежде ещё посмотреть телевизор, перевернул все доступные программы, но, не найдя, чем заинтересоваться, выключил его. Укладываясь спать, он вначале не обращал внимания на скрип кровати под ним, хотя уже давно это обстоятельство досаждало им с женой, но вдвоём они находили бесшумное место на ней, а скрипела именно та её часть с краю, где спал Константин. Было намерение исправить её либо купить новую, но всё как – то руки не доходили. И вот сейчас ему стало ясно, что на его скрип снизу отвечают скрипом сверху. Поняв это, он растерялся было, но изрядно захмелевший, а потому бесшабашный, продолжил эту игру, сделав ещё пару скрипов; этого было достаточно, чтоб окончательно потерять рассудок, и, встав с постели, одеться в халат, ночные тапочки, а затем выйти в подъезд и подняться на второй этаж. Дверь в квартиру сверху не была заперта. Костя вошёл в прихожую, успев разглядеть при сумеречном свете из подъезда стоящую в халате Веру.
По пустым залам, по бесконечным переходам то ли вокзала, то ли какого–то служебного здания он торопился, чтоб купить билет домой, словно возвращался из поездки, но что– то происходило вновь и вновь, а билет так и не был куплен, и пришлось проснуться с гнетущим чувством тревоги, неудовлетворённости. Было светло. Он вспомнил, что, вернувшись домой рано утром, раздвинул шторы, чтоб не совсем испортить себе настроение, когда проснётся, поскольку солнце уже не будет светить в окно комнаты. Болела голова, надо было встать, разжевать две таблетки цитрамона и принять душ. Хорошо было бы в его состоянии выпить пиалу куриного бульона, но ждать, пока он сварится, не представлялось возможным; пришлось обойтись бульонными кубиками. Управившись с этими делами, можно было снова прилечь и расслабиться в надежде, что не позвонят с работы по какому–либо делу, поскольку свои личные заботы игнорировались. Звук в телевизоре был выключен, а меняющаяся картинка на экране не вызывала любопытства, и незаметно для себя он задремал, но ненадолго: вскоре
раздался звонок у двери. За порогом стояла Вероника, и Константин растерялся, уже забыв о данном обещании заниматься с ней математикой, но хорошо помня, что произошло ночью.
- Можно войти? – уверенно прошла она в прихожую, сбросила туфли, не обращая внимания на то, как они упали.
- Проходи, проходи, - отвечал хозяин, вспомнив всё при виде ученической тетради в её руке.
Он провёл её в комнату, посадил в кресло, придвинул журнальный столик, а сам вышел переодеться: было неудобно находиться в халате рядом с девушкой.
- А Вы не ждали меня?! – с явным упрёком улыбалась гостья переодетому уже хозяину, потом сняла с себя тёплую вязаную кофту, накинутую на плечи, и бросила на пол рядом с креслом.
- Мне нравится твоя бесцеремонность, сударыня, - говорил он, поднимая кофту.
- Я всегда знала, что нравлюсь Вам, - отвечала девушка, и Константину вдруг стало не по себе от её нарочитой, как ему показалось, смелости и от своего запоздалого сожаления о прошедшей ночи.
- Тебе не кажется, что ты ошибаешься? – спросил почти удручённо.
- Нисколько.
- Хорошо, пусть будет так. Всё равно это ничего не меняет.
- Неправда! Меняет!
- Что именно?
- Я буду твоей женой!
- Вероника! – воскликнул он изумлённо, поглядел на неё и понял, что девушка вот – вот заплачет.
Она выпила принесённой им воды и заметно успокоилась.
- Простите меня, я давно хотела признаться.
- Я не уверен, что тебе это надо, - Костя помолчал, растерянный, потом продолжил.– Давай не будем об этом. Нам надо заниматься? – решил он вопросом закончить этот разговор.
- Хорошо. Пока не будем, - отвечала девушка, сделав ударение на слове «пока», а Константин был рад и этому уклончивому ответу.
Он разложил учебники, принесённые из бывшей детской, своей комнаты, где они лежали на верхней книжной полке уже много лет с тех пор, когда туда их положил отец, учившийся в своё время в техникуме, а позднее пользовался и сын, при случае. Они нравились ему доступностью изложения. Решено было начать занятия с самого начала курса, и Костя, объясняя материал или помогая ей решать задачи, старался выявить проблемы в её знаниях и привить навыки максимально короткого решения, по возможности, одной формулой. Вероника же совершенно успокоилась, снова перейдя на прежнюю форму общения, казавшуюся бесцеремонной, а мужчина чувствовал, что ему нравится её поведение, понимая при том, что его не может не беспокоить это обстоятельство. Позднее, сидя рядом и наблюдая, как он решает задачку, она положила голову ему на плечо; он тут же встал, отошёл к окну.
- Прости, больше не повторится, - подойдя, говорила девушка.
- Я надеюсь… Иначе, это наше последнее занятие.
- Жестокий ты!
- Я ведь женат.
- Это ничего для меня не значит: у тебя нет детей, а будут только мои.
- Глупенькая! Ты знаешь - сколько мне лет? Ты почти вполовину моложе меня.
- И не вполовину, а лет на десять.
- Мы не о том говорим. Ты меня просто не знаешь, а знала – относилась бы по–другому.
- Я знаю, что люблю тебя, и больше ничего не хочу знать.
- Нет! Так нельзя, - Костя терял терпение, но тут ей позвонили.
- Это – мама. Домой зовёт.
Уходя, Вероника положила ладонь ему на грудь, глаза её блестели.