В дежурке находился только один человек.
Старослужащий, судя по возрасту, сержант грел озябшие руки над печкой, чуть не касаясь спирали.
– Гляди, пальцы подгорят.
– Пусть закаляются.
– Пальцы сожжешь – как воевать будешь?
Сержант отшутился:
– Зубами рвать буду!
Матейченков, не раздеваясь, присел к узкому деревянному столику, наскоро сколоченному из разнокалиберных досок – видимо, из того материала, который был под рукой. К тому же столику подсел напротив согревшийся сержант.
Генерал первым завязал беседу, спросив:
– Как воюется?
– Война для меня стала – привычное дело, – пожав плечами, ответил сержант после паузы.
– Разве к войне привыкнуть можно?
– Человек такая скотина, которая ко всему привыкает, – словоохотливо пояснил сержант.
Он достал пачку «примы» и зажигалку, закурил сам, предложил незнакомому собеседнику. Матейченков принял сигарету и тоже закурил, чтобы не ломать заинтересовавший его разговор.
Он привык узнавать обстановку, в том числе и оперативную, не только из штабных донесений, каждодневных сводок и аналитических разработок, но и из таких вот случайных разговоров тех, кто, что там ни говори, несут на себе основную тяжесть войны, несут без стонов и бесполезных жалоб, по-солдатски честно исполняя свой долг.
– Разве можешь привыкнуть к тому, что можешь погибнуть? – произнес раздумчиво генерал.
– Запросто.
– Знаешь, была когда-то такая песенка, – сказал Матейченков. – Там была такая строчка:
– Вот-вот, тот самый случай, – скупо улыбнулся сержант, потирая красные руки, – видимо, он были все-таки немного обморожены.
– Давно воюешь?
– Я, батя, можно сказать, в Чечне старожил.
– В каком смысле?
– Я ведь и первую войну здесь прошел.
– С самого начала?
– Ну да. – Сержант глубоко затянулся в последний раз, вдавил бычок в пустую гильзу, служащую пепельницей, и добавил: – Оттрубил от звонка до звонка, как говорят зеки.
– Значит, с 94 года.
– Ну да.
– Ты контрактник, что ли?
– Ну.
– В какую войну легче было воевать – ту или эту? – исподволь подбросил вопрос генерал.
– А тебе зачем?
– Понимаешь, я человек здесь новый, а ты, можно сказать, старожил. Мне интересно твое мнение, – пояснил Матейченков, ничуть не кривя душой.
– Из газеты, что ли?
– Материл, вот, собираю… – Довольно смутно пояснил генерал, докуривая вонючую сигарету.
– Старожил я, – усмехнулся сержант. – Скорее, старосмерть. Смерть – она тут рядом ходит, день и ночь добычу ищет. Даже малец иной волчонком смотрит, так и пырнул бы кинжалом, только расслабься. О бандитах уж не говорю. А еще снайперы тут водятся. Слышал?
– Слыхал.
– Это, доложу тебе, такая зараза… Хуже холеры. Совьет гнездо в развалинах, пристреляет пятачок и ждет добычу, что твой паук в паутине. Шлепнет – и поминай, как звали… Ну, да не буду тебя пугать раньше времени.
– Меня, сержант, испугать трудно.
– Ну, а насчет твоего вопроса… Вопрос, как говорится, интересный. Я так не прикидывал…
– А ты прикинь.
Сержант наморщил лоб, что-то прикинул, затем после паузы уверенно произнес:
– Сейчас воевать полегче.
– Почему?
– Сам догадайся.
Матейченков примерно представлял ответ, но ему было интересно узнать мнение собеседника.
– Противник послабей стал? – произнес он наугад.
– Ни хрена, – покачал головой сержант. – Противник, наоборот, покрепче стал, злобу накопил. Опять же, наемников много на его стороне сражается, помощь иностранная все время идет – и деньги, и оружие…
– Тогда что?
– А то, что нашим частям не мешают воевать, как это было в первую войну. Понимаешь, о чем говорю?
Матейченков кивнул: этот вывод в точности соответствовал его собственным размышлениям.
– А почему так случилось, как думаешь?
– Ну, батя, ты прям экзамен мне устроил!.. А вообще-то мы с ребятами часто об этом говорили.
– И что надумали?
– Опыта наши генералы поднабрались. А то уж больно давно не воевали, откуда ему взяться, боевому опыту? Ну, и не только генералы. Политики, что всю кашу заваривают, тоже.
– Метод тыка?
– Он самый.
– Может, и так.
– Нет, ты рассуди, батя, – загорячился сержант. – Ты-то здесь в первый раз, обстановку не знаешь. А я тут шесть лет кантуюсь. И навидался, и наслушался всякого…
– И с чеченцами общался?
– А как же. Без этого нельзя. Мы же, пойми, не в пустом пространстве здесь находимся.