А между тем всадники и люди на мажарах и двуколках продолжали прибывать.
Весенний день был теплый и ясный.
Астемир подъехал сюда вместе с Баляцо и Давлетом, избранным, как и он, от Шхальмивоко. Люди забыли и дощечки Давлета, и «бесколодезные дни» и видели перед собою односельчанина, обещающего постоять за них… Да, убедить он умел…
Все трое делегатов были верхами. Четвертый, старший сын Баляцо, Казгирей, нес как бы обязанности стремянного.
Необыкновенную радость испытывал Астемир при виде пестрой, кипучей толпы горцев. Какой веселый шум голосов, какое разнообразие лиц и единство настроения!
В разноголосой и взволнованной толпе никто не терял уверенности и достоинства, присущего людям труда, а воинственный костюм всадника, папаха, башлык, черкеска с газырями, легкая, красивая посадка в седле усиливали впечатление независимости, веселости и праздничности. Можно было подумать, что тут начинается какое-то народное гуляние, койплиж.
Астемиру вспомнилось, как однажды он приехал сюда же по вызову начальника округа полковника Клишбиева. И тогда толпились на этой площади люди со своими лошадьми, ишаками и мажарами, но как непохожа была сегодняшняя толпа на ту!
Давлет, которому хотелось выйти вперед, обернулся к спутникам:
— Интересно, шариатисты-матхановцы тоже тут?
— А как же, — отвечал Астемир, — конечно, тут. Вот и сам Матханов.
— Пусть поразит меня тха[23], если Астемир не прав! — воскликнул Баляцо. — Сам Матханов, тезка моего Казгирея! Да еще в какой черкеске! Да еще в какой компании! Глядите, с ним Батоко.
— Пусть аллах отвернется от меня, если на этот раз не прав Баляцо, — подхватил Давлет. — И в самом деле, не кто иной, как Батоко.
— А чему вы удивляетесь? Он же шариатист, — солидно заметил Астемир.
Невдалеке через толпу пробирался пешком нарядно одетый и хорошо вооруженный — с кинжалом на поясе и маузером в деревянной кобуре, — сухопарый, высокий и светловолосый кабардинец с тонким лицом, в пенсне. Его сопровождали несколько человек, тоже хорошо вооруженные. И в этой свите знаменитого человека делегаты из Шхальмивоко увидели своих земляков — Батоко и муллу Саида.
Толпа почтительно расступилась. Слышались оклики:
— Салям алейкум, Казгирей!
Видимо, этот человек многих знал в лицо, потому что, поворачивая голову направо и налево, он приветливо отвечал:
— Алейкум салям, Муса!.. Алейкум салям, Мурид!
Вот он, Казгирей Матханов! Тот самый Казгирей, сын Кургоко! Тот самый Матханов, которого осмеивал русский мастер Степан Ильич Коломейцев на собраниях в доме Астемира. Это о нем говорил Степан Ильич: «Ваш Казгирей хочет испечь пирог из нашего свежего теста, но с тухлой начинкой. Рубленым шариатом хочет он начинить пирог для народа… Только не взойдет такое тесто на дрожжах революции, а главное — и начинка не каждому по вкусу».
Образное это замечание подтверждалось изо дня в день: матхановский пирог попахивал тем сильнее, чем заметней становилось влияние большевиков, в чьих словах карахалк узнавал свои мысли и желания… Но разве при всем том слово Магомета, защищаемое шариатистами, не было голосом отцов и дедов?.. Нелегко было раскусить такой пирог. Верили и Матханову, хотя с некоторых пор доверие это пошатнулось. Считали, что по вине Матханова произошла кровавая история, получившая название клишбиевского капкана. О ней говорили по всей Кабарде. Больше того, многие из делегатов, съехавшихся в Нальчик, не совсем ясно представляли себе истинную цель предстоящего собрания и думали, что они посланы сюда затем, чтобы участвовать в суде не то над князем Клишбиевым, не то над самим Матхановым. А история заключалась в следующем.
Матханов и его приверженцы упорно вместе с красными партизанами боролись против беляков, скрывались в горах и лесах, совершали оттуда смелые вылазки. Вместе с другими повстанцами матхановцы спустились с гор. Остатки белогвардейцев еще держались кое-где на равнине. Одним таким отрядом в селении Клишбиево, наследственной вотчине князей Клишбиевых, по слухам, командовал сам полковник Клишбиев, недавний начальник округа. Мог ли упустить случай отомстить Клишбиеву оскорбленный им Жираслан, один из военных сподвижников Матханова? И Жираслан уговорил своего начальника атаковать Клишбиева.
Матханов направил в Клишбиево парламентеров с предложением сдаться. Парламентеры сообщили, что беляков якобы в селении уже нет. Часть матхановского отряда двинулась к селению. Но партизан встретила засада, многие из храбрецов не вернулись. Жираслан, однако, и тут успел ускакать.