Матханов, конечно, знал о пересудах, какие вызвало происшествие на свадьбе Эльдара, и относился к ним по-особому. Ему был на руку их религиозно-символический смысл: знамение неба… розовый куст… божья кара… возмездие…
Он не препятствовал распространению домыслов и не торопился с поисками преступника, стрелявшего в Сарыму.
Нашхо сначала удивился, потом понял брата.
Болезнь, все усиливающаяся, вынуждала Нашхо совсем уйти с льстившего его самолюбию, но утомительного поста. Не о скачках по дорогам Кабарды приходилось думать. Все чаще он лежал в постели с платком в руке.
Нашхо занимал в Нальчике дом в одном из тихих кварталов. Дом после бегства родовитых князей достался ему вместе со старомодными комодами, широкими кроватями, портретами княжеских предков, развешанными по стенам в овальных рамках, кошками, собаками и даже курятником.
Две комнаты в этом доме отвели для Эльдара после того, как стало известно о его близкой свадьбе. Сюда и должен был Эльдар привезти молодую жену.
С братом наедине Казгирей упорно заводил речь о том, что истинные мусульмане, а такими хотели видеть братьев их родители, должны обращать всякое дело, будь оно хоть личное, хоть служебное, на пользу религии и шариату, во славу аллаха. Условия жизни меняются, говорил Казгирей, но тем более мусульманин должен оставаться правоверным, в этом и заключается важнейший патриотический долг кабардинца.
Казгирей знал силу своего влияния на брата, он старался и спасти брата, и не выпустить из рук важного рычага. Нашхо, как и Инал, не отвергал кандидатуры Эльдара, он признавал за Эльдаром много достоинств — его происхождение, воинскую доблесть, твердость и неподкупность характера, любовь к знанию. «Но, — говорил он, — любовь к знанию — это еще не есть знание, парень неопытен, малограмотен, горяч по молодости…» Нашхо повторял все то, что Казгирей слышал и от Инала. Казгирей же как раз ценил молодость Эльдара.
Нашхо уезжал лечиться. Эльдар Пашев, только Эльдар Пашев должен заменить Нашхо и стать командиром отряда! Казгирей прилагал все свое красноречие для того, чтобы склонить Инала к такому решению.
Но Инал все еще колебался.
ИСТОРИЯ ТИНЫ
В ауле не знали прошлого этой шестилетней девочки. Сама она смутно помнила отца, человека по прозвищу Кареж, что значило черномазый. Он служил табунщиком у черкесской княжны, и мать Тины, подозревая, что ее муж, Кареж, изменяет ей, однажды в отчаянии бросилась в бурную Малку. Княжна, жившая очень замкнуто, взяла осиротевшую девочку к себе. Тине в это время было два года. Через год княжна вышла замуж за Жираслана. С этого времени в ауле узнали маленькую девочку, которая росла в доме княгини.
Кареж остался на берегу Малки, он запил, а когда началась война, пошел на фронт вместо Жираслана и погиб в лихой кавалерийской атаке.
Тина жила в доме княгини и приучалась к разным работам. Чаще всего ее посылали с поручениями — то к мельнику, то к знахарке Чаче, то к печнику, то, наконец, к самому князю Жираслану, когда иной раз он ждал посыльного от княгини в условленном месте, под мостиком через Шхальмивокопс.
Так было до отъезда княгини.
Жена Жираслана, уезжая, не взяла с собою Тину, а поручила ей и Чаче беречь дом и присматривать за кошками.
Но как только княгиня уехала, Чача сразу разнюхала, сколько кукурузы осталось в доме княгини, сколько тут кошек и котят. Что спрятано в кладовой, кроме двух крынок бараньего жира и пуховых подушек? Куда девались прежние, надо полагать — достаточные, запасы княжеских кладовых? Понемножку она все это выведала. Узнала, что за коврами и другими ценными вещами приезжал ночью сам Жираслан.
Еще не успокоившись после разлуки с княгиней, сквозь слезы Тина поведала Чаче, что нередко в прежние времена, когда она, Тина, была еще маленькой, князь угощал ее конфетами и пряниками, а позже княгиня не раз посылала ее в условленное место в степи для тайных встреч с князем, и князь не забывал приносить ей гостинца.
— Я знаю, конфет у тебя нету, — заключила девочка, — но зато ты отыскиваешь хорошенькие травки — научи и меня.
Чача обещала показать травы, и даже те, которые особенно ценил сам князь, — она собрала для него целую шкатулку. Эту шкатулку с редчайшими целебными травами поручено было беречь как зеницу ока.
Девочка перебралась к знахарке и в княжеский дом приходила с утра, чтобы вечером уйти. А в августе, когда дом заняли под свадьбу, Тина, бывало, взберется на дерево, оглядит сад, двор, захваченный чужими людьми, — и только. Наконец, после свадьбы и выстрела, когда Тина опять стала заглядывать в дом, совсем заброшенный, однажды у калитки остановились всадники и трое вооруженных людей вошли в дом. Двоих Тина узнала. Это были люди, которые собирались жить здесь, и только выстрел в невесту в час унаиша остановил их намерение. Эти люди все осмотрели, обо всем порасспросили, угостили Тину сахаром.