Она глубоко вздохнула.
— Трахай меня, чтобы я не делала и не говорила тебе.
Он тут же оказался рядом с ней, жар исходил от его тела.
— Однозначно, нет, — он взял ее подбородок в ладони и приблизил свое лицо, их разделяло всего лишь несколько дюймов. — Я никогда не совершу такого. Я никакой-нибудь чертов насильник, Лондон.
Ее лицо покраснело, она почувствовала стыд и опустила глаза.
— Вот почему я прошу, чтобы ты трахал меня сильнее. Ты никогда не сделаешь мне больно, но если ты не заставишь меня пройти до конца, не уверена, смогу ли вообще когда-нибудь заниматься сексом.
— Нет, — снова сказал он, глаза смотрели более мягко на нее, гнев сменился на сожаление. — Меня совершенно не беспокоит, сможешь ли ты сегодня дойти до конца. Это совершенно не важно. Мы будем делать только то, чтобы тебе было комфортно, не более. Я слишком ценю тебя, чтобы причинять боль тебе, твоему уму, твоему сердцу и твоему телу.
У нее стали пощипывать глаза от слез разочарования. Как ему объяснить, чтобы он понял? Возможно это ее единственный шанс, и она хотела бы разделить его с ним. Рано или поздно все закончится, и она будет сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь, если не испытает с ним этих реальных чувств.
— Пожалуйста, — взмолилась она. — Пожалуйста, помоги мне, Дерек. Я так сильно хочу заняться с тобой сексом, что у меня все уже ломит. Не думаю, что эта боль пройдет, пока я не отдам ее тебе, так забери ее у меня.
Он вздохнул, нежно смахнув прядь с ее лица.
— Тогда компромисс...
Она тут же согласно кивнула.
— Стоп-слово. Я не остановлюсь, пока ты не скажешь стоп-слово.
Она выдохнула с облегчением.
— Да. Да, идеально. Спасибо, — она наклонилась и нежно поцеловала его в губы, ее сердце взлетело к горлу, а тело трепетало от ожидания.
Дерек испытывал шок, в голове творилась полная сумятица. Заставить ее? Нет, черт побери. Он никогда не прикоснется к женщине, которая будет умолять его совершить над ней насилие. Даже будучи подростком, он всегда внимательно наблюдал за девушкой, терпела ли она его или нет, он всегда хотел иметь в ее лице активного участника. Его совершенно не интересовало — совершать насилие над женщиной, он хотел совместно заниматься сексом. Ничто его не возбуждала больше всего, нежели партнерша, испытывающая такое же возбуждение. Когда она с придыханием стонала, проводила руками по его коже, посасывала его язык и извивалась под ним, и все это благодаря ему — его усилиям. Мужчины же, которым было совершенно насрать на желания женщин, заслуживали, по его мнению, быть повешенными за яйца на ближайшем дереве.
Но какого черта он должен делать с женщиной, которая умоляет его не обращать внимание на ее потребности, потому что безумно его хочет? Он разрывался между — боязнью обидеть ее и лишиться чего-то важного, или же идти напролом и не обращать ни на что внимание.
— Гранат, — сказала она тихо.
Он моргнул, глядя на нее. Стоп-слово. Они все же собирались сделать это, и он должен как-то форсировать события, раз она сказала «гранат».
— Точно? — спросил он, и у него промелькнула еле заметная улыбка, несмотря на серьезность данного момента.
— Это мой любимый фрукт, но не слово, которое обычно говорит во время таких действий.
Он усмехнулся и покачал головой.
— Значит гранат, — он коснулся костяшками пальцев ее мягкой атласной щеки. — Пожалуйста, не стесняйся воспользоваться им. Скорее есть какие-то другие пути, чтобы решить эту проблему. Может нам стоит немного порыться в интер…
Она тут же наклонилась вперед, прижавшись к нему грудью, и обвила ногами его бедра, вдавившись в его эрекцию.
— Я хочу это, — прошептала она. — Хватит болтать, трахни меня.
Дерек был выдающейся персоной среди высшей элиты, но он все-таки был мужчиной, и когда полуголая сексуальная как ад женщина прильнула к нему всем своим телом и попросила ее трахнуть, он почувствовал себя обязанным выполнить ее желание. Он поднял ее со столешницы, легко поцеловав в губы. Его минималистский декор дома не составил большого труда перенести восхитительную женщину в гостиную, где он уложил ее на ковер дизайнера Флокати перед камином и опустился перед ней на колени, срывая с себя рубашку и галстук, и стягивая с нее леггинсы вместе с трусиками.
Она лежала под ним как фуршет, ее кожа отливала золотом в тусклом свете, который лился из прилегающей кухни. Ее грудь была набухшей, полной, соски темноватые, талия узкая и идеально округлые бедра, переходящие в длинные, стройные ноги.
— Боже, твои ноги, — произнес он, проводя руками вдоль ее бедра.