Фаррах продолжила:
— Я хочу спросить тебя кое-о-чем. Я пыталась подобрать правильные слова, но не могу притворяться, что мне безразлично, о чем ты думаешь и что чувствуешь. Я боюсь, если слишком сильно надавлю на тебя, ты перестанешь со мной общаться, а мы только сейчас возобновили наши отношения. Но мне необходимо спросить тебя.
Фаррах сделала паузу, ожидая ответа Лондон.
— Хорошо, — сказала она слабым голосом.
— Ты не хотела бы со мной встретиться?
Вот оно, этот вопрос. Вопрос, на который Лондон необходимо ответить. Последний раз она видела мать, рассказывающую ей во всех ужасных подробностях историю ее семьи.
Она училась в старших классах, у них был предмет мировая политика. Терроризм еще не укоренился в американском сознании, это произойдет после 9-11, но Иран, Ирак и Ливия были включены в учебную программу в ее классе.
Тема была ирано-иракская война, окончившаяся в год рождения Лондон. Учитель рассказывал о важных политических лицах Ирана, проецируя фотографии и биографические факты на экран, висевшем на доске.
— Мохаммад Роухани, — произнес учитель, сменяя фотографию. — Этот человек главный советник Верховного лидера Ирана. Он занимал пост с 1989 года и считается одним из самых опасных военных преступников в мире. Пока Роухани был командующим армией, он вербовал детей, убивал десятки тысяч мирных граждан и нарушал Женевское Конвенцию по обращению с военнопленными.
Потом учитель сменил фотографию, перейдя на другую ключевую фигуру, Лондон смотрела на изображение Роухани, не в состоянии отвести от него глаз, ей показалось что-то знакомое в его лице, что-то нечетко всплывало в памяти.
— Эй, Эл? — окликнула ее подруга Моника, шепча. — У тебя случайно нет родственников в Иране? Потому что этот парень похож на тебя.
Вернувшись домой из школы, Лондон решила больше узнать о мужчине с фотографии. У нее начал болеть живот, как только она села за компьютер матери и стала искать в инете. Через час она знала уже гораздо больше, он правил в Иране, когда ее мать была еще студенткой университета, а Лондон была ребенком и росла в Тегеране.
Когда Фаррах прибыла домой, на экране компьютера была его фотография. Она вошла в квартиру, что-то говоря по поводу обеда, вещая куртку, положив портфель, и только тогда взглянула на монитор и замерла.
Ее вздох отразился от стен комнаты, у Лондон сжался живот.
— Откуда ты это взяла? — потребовала Фаррах с бледным лицом. У нее дрожали руки, когда она шла к столу, за которым сидела Лондон.
— Кто он?
— Где ты это взяла? — повторила Фаррах.
— Мы изучаем его в школе. Но мне кажется, что ты с ним знакома.
Фаррах тут же выключила компьютер, даже не задумываясь.
— Мама! — закричала Лондон.
— Он очень плохой человек. Я уверена, именно так тебе и говорят в школе, и это единственное, что тебе следует знать.
— Мне не пять лет, мам. Ты не можешь мне просто сказать, что он плохой человек. Ты явно его знаешь. Откуда? Когда?
Фаррах прерывисто выдохнула.
— Я познакомилась с ним, когда была студенткой университета, еще до того, как ты родилась.
— Как? Он выглядит намного старше. Он был твоим преподавателем или что?
Фаррах села в соседнее кресло.
— Пожалуйста, не заставляй меня делать это, Лондон, — умоляюще попросила она.
Позже Лондон задавалась вопросом — почему она решила настоять. Может, в результате подросткового антагонизма, но если быть до конца честной самой с собой, скорее это было предчувствием, интуицией, которая говорила, что это было важно и ей нужно узнать. Независимо от причин, в тот момент ей казалось, что она не может отступить и не приставать к матери с этим вопросом.
— Расскажи мне, мам. Я должна знать, — просила она шепотом. — Я имею право знать.
Фаррах резко кивнула, а потом призналась, все ее рассказы об отце Лондон, о ее предках и иммиграции в США было ложью. Фаррах Амид была двадцатилетней студенткой университета в Тегеране и входила в радикальную студенческую группу активистов, выступающую против существующего режима власти в стране после исламской революции 1979 года.
Активисты использовали любые средства, чтобы как-то проникнуть к высшему руководству страны, передавая полученную информацию за границу, они надеялись, что другие страны помогут свергнуть Верховного лидера Аятолла, который десять лет «очищал» нацию от любого западного, неисламского влияния.
Слезы текли по щекам Фаррах, когда она рассказывала Лондон, что ей поручили заняться Роухани, чтобы выведать у него секреты о ирано-иракской войне и иранских военных.