- пыл поубавился, я смотрю, пять минут назад борзая была, на тигрицу была похожа, а сейчас кого я вижу, нашкодившего котенка, загнанного в угол, который пищит отпустите, отпустите. Трахну и отпущу.
- Вам не с кем трахаться? Как же та идеальная блондинка?
- Почему же не с кем, тобой воспользуюсь и пойду к своей идеальной, умопомрачительной, сногсшибательной, умной, рассудительной блондинке, кстати, у этой блондинки есть имя Софи, и я прошу проявить к ней уважение, она в отличие от тебя знает себе цену.
- Вы так ее высоко цените, что позволяете спать с другими женщинами? Ухмыляюсь я его словам, теория расходится с практикой, если она такая идеальная, дак женитесь.
- Ты ее с другими не сравнивай! Она мне во всем угождает, не женщина, а мечта.
- Если она знает себе цену, то почему она терпит как вы с другими спите?
- Потому что с ней, с единственной я занимаюсь любовью, а с остальными я трахаюсь.
Сними с себя хиджаб, если рожа не понравится, то наденешь обратно на лицо. Шевели руками, в темпе работай, или мне Мишаню привести? Мне кажется ты с ним быстрее соображаешь
- Я не могу так, так неправильно! – смотрю ему в глаза, в надежде что отпустит.
- А правильно, когда две шавки приходят и пытаются себя продать?
- Я себя не продавала! Я не шавка, меня Самира зовут
- Заткнись! Мне плевать на твое имя, у шавок и шлюх я имен не запоминаю.
Подошел вплотную, прижал тело к стене и стал снимать хиджаб сначала спустил конец платка с левого плеча, затем с правого плеча, с затылочной стороны расстегнул застежку и платок струящейся тканью полетел к подножию ног. Ладонью провел по шее, подушечками пальцев еле касаясь от ключицы вдоль рук до окончания пальцев вызывая во всем теле мурашки.
По первому впечатлению, как отзывается твое тело на мои прикосновения, тобой мало кто пользовался.
- прошу вас, не надо, - смотрю ему в глаза своими заплаканными глазами, - отпустите. Прошу вас, но мои просьбы, мольбы не были услышаны, наоборот только раззадориваю его.
- Надоела сука, - правой ладонью закрыл ей рот, пусть лучше помычит. Левой ладонью закатываю подол балахона до талии фиксируя коленом, освободив левую руку сразу спускаю вниз трусы.
Не тратя времени на ласки, они не к чему. Для таких продажных шалав не вижу смысла тратить время на прелюдии, они их не заслуживают. Все женщины в этом клубе твари. Поэтому недолго думая, вхожу в нее со всего размаху, без подготовки, смазки, контрацептива.
То, что я лишил её девственницы, я не сразу понял. Больно ли ей? – мне по хрен.
Она пришла ко мне, а не я к ней. Пусть знает, с кем имеет дело. Так будет с каждой шалавой кто посмеет прийти на мою территорию и просить бабки, я не нефтяная вышка чтобы из меня бабло качать.
Ни одна баба меня иметь не будет! Ни мои мозги! Ни деньги! Особенно сердце, так как для любви сердце не приспособлено, сердце предназначено для раскачки крови по всем участкам тела. Мое сердце таится в царстве морфея, как спящая красавица заснуло вечным сном. Навсегда.
Я в ней. Долблю, ритм отбиваю, как на барабанах играю. Возбуждение нарастает, не контролирую свои эмоции, правой рукой фиксирую её шею припечатывая к стене вплотную и приказываю, - посмотри на меня, сука.
Смотрю ей в глаза, своими черными зрачками. Хочу, чтобы, когда глаза свои закрывала, мои глаза перед собой видела, я знаю, что мой взгляд очень тяжелый, черные зрачки напоминают исчадие ада, меня многие боятся и пытаются со мной лишний раз не связываться, не даром меня прозвали - Абаддон.
От моего взгляда она кончает, оседая на мое плечо, тело прошибает судорогой, спустя секунду и я кончаю в нее.
- Кто твой брат? – задаю вопрос не дожидаясь, когда придет в себя после оргазма.
- Игнат, Игнат Асадов, - отвечает Самира, не представляя, что стала пешкой в игре и подписала себе приговор.
глава 3
Глава 3
- Оденься, твоя миссия выполнена.
- Одеваться очень сложно, так как после разрыва девственной плевы внутри моего тела всё горит огнем, рукой хватаюсь за живот, так как долбил он меня, не щадя, спазмы боли от низа живота распространяются на сам живот. Кровь сочится от бедер вниз, с трудом удается одеться, в то время как Азамат просто сидит у торшера в углу на кресле и смотрит как я стараюсь одеться, превозмогая боль, не предложив даже помощи.