– Или мы или с нами… В том, значит, смысле, что если воздушный противник заинтересуется нами, можно сливать воду. Сейчас их уже шестеро или семеро! Кстати, один пикирует вниз.
– Прямо на нас?
– Нет, но мы вот-вот его увидим. Где-то справа…
Оба одновременно повернули головы. В эту минуту вертолет, сумасшедшая мясорубка, вместо мяса перемалывающая тысячи атмосферных кубометров, мчался над тем самым подозрительным пиком. Небо по-прежнему радовало глаз синевой. Для учебной войны денек был выбран что надо.
Моргнула индикация правого оптического «капкана». Заработал компьютер, запуская программу идентификации мишени. Немедленно загорелась клавиша рекомендуемого оружия: ракета класса «воздух – воздух».
– Дистанция два шестьсот, – доложил оператор. – Дьявол! Машина все еще не понимает, что это такое! Не самолет, не вертолет – нечто третье…
– Ни ежонок, ни лягушка, а неведома зверушка, так, что ли? – пилот нервно хохотнул.
– Прибавь-ка высоты, знаток Пушкина! Сейчас мы твою зверушку разглядим…
Черная трепещущая тень промелькнула перед вертолетом. Сидящие в кабине вздрогнули. Из уст пилота вырвалось проклятие.
– Мы чуть-чуть ее не срубили!..
– Подожди! Это что же получается? Птица?
– Ну да, обыкновенная птаха.
Сергей ошеломленно следил за экраном. Не поверив, опросил вычислительную машину еще раз. В левом уголке монитора сухонькие строчки выстроились в стройные шеренги. Результат был тот же самый.
– Господи! По-моему, наш электронный мозг сбрендил. Он сообщает, что по всем критериям идентифицировал птаху, как вероятного противника.
– Быть такого не может! Пичуга пронеслась под самым нашим носом.
– А эта настырная железяка талдычит об ином. Объект пикировал по крутой дуге. В момент визуального контакта дистанция составляла чуть более полукилометра.
– М-да… Похоже, учения для нас и впрямь кончились. Надо прерывать радиомолчание, докладывать на базу и возвращаться.
– А танки?
– Ты можешь мне более или менее точно сказать, где они? Нет? Ну и помалкивай! С такими приборами мы залетим к черту на на рога. Если уже не залетели.
– Подожди, подожди, Костик! Как же так? Ты что, заблудился?
Пилот не отвечал, однако Сергей видел, что коллега продолжает напряженно всматриваться в простирающийся внизу ландшафт.
– Прелестно! – оператор молотнул по панели кулаком. – Нас же засмеют! Заблудились в трех шагах от базы!.. Давай хоть попробуем их найти!
– Давай попробуем!..
Оба, сами того не сознавая, цеплялись за ускользающую реальность. Переосмыслить и проанализировать случившееся они смогли гораздо позднее. Сейчас же им приходилось действовать по наитию. Наверное, это неплохо, когда наитие подсказывает путные решения, однако в данную минуту ничего путного в головы им не приходило. Увы, оба летчика принадлежали к числу простых смертных и даром предвидения не обладали. Судьба асфальтовым катком подмяла их под себя, но ни тот, ни другой этого пока подозревали.
Иные до конца дней своих предпочитают играть в самих себя. Самое обычное дело – потому что играть легче, чем жить. Играть – значит срезать углы, плыть по течению и не вставать поперек. Капитан Чибрин ролей не играл. Везде и всегда он оставался самим собой. Потому и считался надежным, проверенным офицером. Потому и лишался последнего шанса продвижения по службе. Деловая хватка, прямолинейность – хороши в среднем звене. Дальнейшую карьеру делает язык и то, что называют хитростью. Капитану таким образом грозило вечное капитанство и как последнее поощрение – майорское звание пожизненно – то бишь по выходе на пенсию.
Оглянувшись на уходящий ввысь вертолет, он отметил про себя необычность взлета. Капитан не сумел бы точно определить, что именно его насторожило, но он повидал достаточно летающих крепостей, поневоле впитав в себя пластику разгона подобных аппаратов. У истребителей, у бомбардировщиков, у вертолетов – у каждой конструкции имелись свои повадки и свои характерные признаки. Здесь же попахивало чем-то незнакомым. Очень уж легко полетела гигантская стрекоза. То, что капитан ощущал ранее, как напряженную дрожь мелькающих лопастей, – теперь отсутствовало. Вертолет подпрыгнул по игрушечному легко, словно был детским резиновым мячиком. И так же легко понесся в направлении предполагаемого противника.
Капитан отмахнулся от странной мысли. Безответности он не любил. Да и какая это мысль? Чепуха! Шестнадцать лбов в полной боевой выкладке с десантным вооружением – это более полутора тонн. Вот вам и вся алгебра, господин капитан. И не алгебра даже, а арифметика. Сначала прибавить, а потом вычесть. Искомые полторы тонны…
Уже на бегу он запоздало отметил про себя еще одну занимательную особенность. Бешеный вихрь лопастей не поднял вездесущей пыли. Обычно людям приходилось жмуриться, прикрываться руками, – в этот раз все было иначе. То есть вихрь, разумеется, присутствовал, а вот пыли НЕ БЫЛО!..
Капитан машинально взглянул на часы, сверился с положением солнца. Они приближались к лесу. Через тридцать – сорок минут он рассчитывал привести людей к месту. Задачи, возложенные на подразделение, носили сугубо диверсионный характер: несколько разудалых взрывов, огненный рейд по тылам противника, захват «языков». Таких групп было наверняка не менее десятка. В боевых реалиях лишь одна или две имели шанс выжить. Диверсант являет собой занозу в теле, и выковыривают такие занозы с удвоенной яростью.
– Это что? Никак бамбук?
– Ну да! Товарищ капитан, взгляните-ка!
– Бамбук, не бамбук – какая разница?! – Чибрин скользнул взглядом по желтоватому стеблю, вздымающемуся на высоту в пять-шесть метров, и озадаченно крякнул. Таких растений он и впрямь до сих пор не встречал.
– А наверху – листья, видите? Вроде как у пальмы…
Они задрали головы, но в это мгновение тишину распорола автоматная очередь.
– Вот и нарвались с вашим бамбуком! – капитан с руганью рванулся вперед. Бегло оглядевшись, как котят, швырнул солдат в заросли. – Ноги в руки, ботаники! Шустренько!
Питомцы его не прекословили. Действовали по заранее оговоренному плану. Разведка напоролась на засаду, следовало самым скорым темпом отрываться. Жаль, конечно, ребят, но приказ есть приказ. Группа, лишившаяся трех человек, немедленно меняла направление и, не вступая в бой, уходила от возможных преследователей. А далее все повторялось. Вновь вперед высылались трое наблюдателей, основной отряд двигался следом на безопасном отдалении.
– Кажется, засекли… – сержант, бегущий рядом с Чибриным, на ходу сплевывал кровь – рашпильной жестокости листва беспощадно хлестала по лицам. Капитан и сам слышал преследователей. С треском продираясь сквозь заросли, за ними мчались соколы «синих». Отданной на съедение разведки им было, конечно, недостаточно.
– Заразы! – капитан прибавил прыти. – Симаков, Дудкин! Взрывчатку мне и сержанту. Сами оставайтесь. Задержать во что бы то ни стало!..
Еще одно беспощадное решение. Такие можно принимать на учениях, но в бою… Фактически любой заслон – это готовые смертники. Такая уж у них них фемида – задержать врага ценой собственной жизни. Не раскручивайся все так стремительно, капитан обязательно оставил бы им пулемет. Но, увы, счет шел на секунды. Засыпаться в самом начале операции, не совершив ни единой диверсии, было бы основательным позором…
За спиной громыхнул взрыв-пакет, затрещали очереди. Симаков с Дудкиным уже вступили в бой.
Скоренько, однако!.. Капитан шумно дышал. Пот заволок спину, сочился по ногам. Преследователи висели буквально на пятках. Это означало одно: они напоролись не на зеленых новичков, а на матерых асов. Если так, то можно было сдаваться сразу. Капитан знал своих ребят. Это были крепкие парни, но до серьезного состязания они все же не дотягивали. Вот и сейчас кое-кто уже начинал отставать. Спринтерская дистанция затягивалась, дыхания не хватало. Тем более, что бежали отнюдь не налегке и не по полю. Ломясь через адские заросли, сержант с рычанием подпинывал отстающих, шепотом матерился.