— Смотри, Мананка, на мне уже твой халатик не сходится.
— Животик растет. Это хорошо.
— Я все же боюсь, что буду плохой мамой. Я же такая дура!
— Одно другому не мешает. Шучу. Ты лучше ешь и не забивай голову всякой ерундой. Хочешь быть хорошей мамой, начни с того, что хорошо кушай.
— Кстати, насчет кушай: откуда у нас последнее время такие разносолы? Ты банк грабанула или клад нашла?
— Тамара Леонидовна помогает. И Русик.
— Та-ак, — я отодвинула тарелку.
— Малышу многое нужно будет. А тебе какая разница, кто оплачивает праздник? Ешь. Ешь, говорю! Ешь и слушай: Руслан хочет помочь.
Я взбесилась:
— Мананка! И это после всего! Да они дураки, что ли? Они знают ведь меня! И знают, что малыш не от Руслана!
Мананка попыталась меня успокоить:
— Да! Но Руслан места себе не находит. Не знает, как загладить свою вину. Он хочет встретиться и поговорить. Тамара Леонидовна вам домик на природе сняла. Они беспокоятся о тебе. Руслан тебя любит.
Я сжала кулаки:
— Мананка, я не хочу с тобой ссориться!
— Руслан мне сказал, что это он Андрея отправил, — выпалила она и осеклась.
— Что-о?
Она с досадой махнула рукой:
— А-а, черт! Руслан видел, как Андрей приходил за тобой. Он взбесился от ревности и потерял над собой контроль. Поэтому и избил тебя. Когда Андрей пришел еще раз, тебя уже скорая увезла. А Русик соврал, что ты выбрала не его Андрея, а мужа. Это Русик мне сам сказал.
— Что-о?
Мы стали орать.
— Что-что! У тебя семья. Скоро будет малыш. Руслан будет прекрасным отцом.
— Даже зная, что малыш не от него? Да он просто боится, что я его засажу за тяжкие телесные! Отцом он собрался быть! У моего малыша есть отец. Один единственный! И если даже Андрей пошлет нас ко всем чертям, то другого отца все равно не будет! Ясно?
— Да ты что! А малыш согласен расти безотцовщиной? Ребенок — это не твоя собственность. И не тебе за него выбор делать. Так что свое «Я» засовывай в задницу и начинай уже думать о малыше, чтобы не быть плохой мамой.
Мы смотрели друг на друга как враги.
— Да что же это! — первой опомнилась Мананка, — Мы так поубиваемся! Прости меня, дуру.
Она подошла ко мне и, обняв со спины, виновато попросила:
— Не артачься, поговори с Русланом. Хотя бы будешь знать, чего он хочет.
— Хорошо. Но сначала я найду Андрея. И ты мне поможешь. Если ты еще моя подруга, а не вражеский лазутчик.
— Я всегда за тебя. Даже когда ты — полная дура. А теперь — ешь.
Эпизод 39
Следы побоев сошли, я чувствовала себя замечательно. Доктор, приходящий ко мне, рекомендовал больше гулять, и я не видела причин не прислушаться к нему.
Прогуливаясь, я увидела Тамару Леонидовну. Она была достаточно далеко, но тоже увидела меня и помахала мне приветственно рукой. Мое воспитание не позволило мне проигнорировать ее. Пришлось идти на встречу.
— Здравствуй, деточка. Хорошо выглядишь.
— А что у вашего сына есть желание это поправить?
Она поморщилась:
— Не надо так. Я на твоей стороне. Можешь всегда на меня рассчитывать.
— Это малыш не Руслана, — перебила я с ходу.
— Я знаю и мне все равно. Я тебя люблю. Мне этого достаточно. Не надо ложной скромности и никчемной гордости, когда речь идет о ребенке. Знай это. Ну, гуляй.
И она пошла, оставив меня с открытым ртом.
— А ведь совсем ее не знаю. И Русика не знаю. Откуда и зачем появились эти люди в моей жизни? Почему я с такой легкостью впустила их в свой дом и с такой же легкостью отгородилась от них?
Так я рассуждала и не заметила, как оказалась возле двери Андрея.
— Господи! Что я здесь делаю?!
Рука потянулась к звонку. Я нерешительно звякнула и затаилась прислушиваясь.
За дверью послышались шаги. Не успела я сообразить, как дверь распахнулась. Я ахнула:
— Андрей!
Он посмотрел мне прямо в глаза, потом на живот, потом снова в глаза:
— Ты?
— Здравствуй, — сказала я сухо.
Выглядел он отвратительно и не торопился меня впускать.
— Ты давно приехал?
— Я? Я никуда не уезжал.
— Вот как? А мне сказали, что ты в отъезде. Можно войти?
— Ах, да. Проходи. Проходи на кухню.
В коридоре я наткнулась на очень потасканные и грязные женские босоножки.
— Андрюха, кто там?
Из спальни выглянула мадам, подстать босоножкам. Она смерила меня взглядом:
— Опа! А ты кто?
— Янка! Смойся!
Он затолкал мадам обратно в спальню и закрыл за ней дверь. За дверью эта Янка злобно заматерилась.
Мое сердце колотилось, а руки потрясывались так, что пришлось засунуть их карманы платьица. Но выражение моего лица было невозмутимым.
Кухня была завалена грязной посудой и пустыми бутылками. Стол был пепельницей.
— Кофе налить? — не смущаясь бардака спросил Андрей.