***
Весь день наперекосяк. Не могу ни на чем сосредоточиться. Этот сон такой явный. Этот мужчина во сне такой родной. Но мне не нужен никто, кроме моего Славного! Я будто изменила ему. Ощущения в душе пакостные.
***
От удара о стену — колени, ладони, подбородок — в месиво.
Сижу, шатаюсь. Веревками изо рта кровавая слюна. Тошнит. Верух сидит рядом на корточках:
— Ты как?
Я его плохо слышу. В ушах звенит.
Не дожидаясь ответа, он хватает меня за щиколотки и резко дергает на себя.
Взмахнув руками, я бьюсь затылком об пол. Взрыв боли, звука и света вышибает из сознания.
Очнулась от стука сердца в ушах. Колени, ладони и подбородок пульсируют сердцу в такт.
Открываю глаза — тьма кромешная. Хочу позвать Веруха, но язык совершенно сухой. Мысленно кричу ему:
— Веру-у-х…
Он влетел в меня грубо, едва не разорвав пополам. Что творилось у меня между ног, я не в сотоянии была понять. Ноги мои он забросил себе на плечи и впился пальцами в разбитые колени. Не в силах орать я шипела и корчилась, но это еще больше распаляло его и он драл меня, все неистовее, пока я не впала в беспамятство.
Я летела вниз.
Я падала.
***
От резкого толчка я проснулась. Было ощущение, что во сне я падала с высоты и рухнула на свою софу. Все тело ныло. Ужасно болел низ живота. Вся простынь выпачкана в крови.
— Месячные! Ну как так? Странно в этот раз они такие болезненные. Внутри все горит. Как будто меня… Как будто меня что? Я схожу с ума?
Эпизод 4
— Мананка, ты не представляешь, какие сумасшедшие мне снятся сны. Это неописуемо!
Мананка сидит в кресле и крутит Веруху уши. Она меня не слушает. Верух урчит. Ему приятно.
— Эй, Мананка, ку-ку! Я здесь!
Она неохотно отрывается от кота:
— Извини. Откуда он у тебя?
— Сам пришел. Я хотела его хозяев найти.
— И?
— И перехотела. Да оторвись ты! Со мной, говорю, твориться что-то странное! Мне никогда раньше не снились такие непонятные сны!
Мананка зевнула.
Я обиделась. Выскочила на кухню. Сижу, курю.
Верух пришел следом за мной. Ласкается о ноги, будто успокаивает.
— Ну чего ты обижаешься, — Мананка возникла следом за ним. Вид у нее виноватый.
— Знаешь, Мананка, с появлением этого кота во мне что-то изменилось. Не пойму что. Но это точно он виноват.
***
Сижу, плачу. Слезы капают Веруху на голову. Он недовольно подергивает ушами.
— Мананка, ну почему Славный не звонит? Что у него стряслось?
— Миленькая моя, успокойся…
— Я уже неделю его не слышала!
Верух, всеми четырьмя когтистыми лапами, вдруг впился мне в коленки.
— Дурак, что ли! Совсем очумел! — взвыв, скидываю его со злобой.
Подруга сгребает меня в охапку и, качая, успокаивает:
— Чи-чи-чи… Ну не надо так…
Я вою все тише и тише и наконец затихаю.
— Кажется тебе надо напиться, — изрекает она деловито. — Скирдуй на стол, а я за водочкой сгоняю. Лучшего средства от снятия стресса еще не придумали!
***
— Знаешь, Мананка, помню как Славный разводил костер. Я сидела на бревне, курила и смотрела на него. Мне нравились его ловкие движения. Из маленьких палочек он сделал шалашик, поджег его, снова подложил маленьких палочек…
— Это хворост, — вставила Мананка с видом знатока, чуть заплетающимся языком.
— Знаешь, Мананка, чем-то основательным от него тогда повеяло. Я вдруг поняла, что вот она та стена, за которой тепло, светло и комар не кусает. Не помню, как долго мы тогда сидели. Я сильно выпимши была. Но вот чувство надежности хорошо помню. Я тогда уснула, положив голову ему на колени. Представляешь, Мананка: ночь, костер и я сплю у него на коленях!
— А он смотрит, как ты пускаешь слюни ему на штаны, и думает, кто эту хрень отстирывать будет.
— Дура! Вечно ты все изгадишь! Он гладил меня по голове! Он мне сам потом сказал! Гладил по голове и отгонял комаров!
Я захныкала.
— Ну хватит, хватит… Давай лучше выпьем за любовь. Только не проливай в салат.
Мы чокнулись, я пролила в салат, Мананка скорчилась, выпила и уныло произнесла:
— Да все они — козлы! Одни — лучше, другие — хуже, но все равно козлы!
— Не-е, Мананка, — возразила я, — мой Славный не такой. Я очень тоскую по нему. Вот ты знаешь, что такое любовь? Нет? А я тебе скажу: как-то раз там, в Кокошкино, мы гуляли и присели на лавочку покурить. Он снял целлофанчик с сигаретной пачки и сунул его мне. А я до сих пор этот целлофанчик храню как талисманчик. Пальчики моего любимого касались этой штучки.