Дважды приходила Янка, по-обыкновению потрепанная и пьяная. Являлась, словно блудная кошка: покушать и отоспаться. Странно, но рядом с ней, почему-то, моя тревога испарялась.
***
Роды начались день в день, как поставил срок доктор.
Андрюша вызвал скорую, усадил меня в нее, вручил медсестре заранее приготовленные пакеты.
— Прости, любимая, но я не поеду. Я боюсь. Лучше буду сидеть дома и названивать туда каждые полчаса. Не сердись и не обижайся, пожалуйста.
Мне было не до обид. Я думала только о своем неспокойном животе.
Через шесть часов мучений на свет появилась моя девочка.
— Смотри, мамаша, какая красавица!
Орущая малышка не произвела на меня никакого впечатления. Сестринский пост находился рядом с родзалом, и за эти шесть часов всего лишь дважды звонил телефон. Спрашивали не обо мне.
Я все время смотрела на висевшие над входом в родзал часы, считая минуты до звонка Андрея. Я изнывала от физической боли, от ожидания, от неизвестности, от усталости.
— Ну где же ты? — шептала я, не останавливаясь.
Акушерка, истолковав это по-своему, сделала мне какой-то укол, и я провалилась в полудремоту. Малышку унесли, все ушли. Лежа в родзале одна, я пыталась бороться со сном, чтобы слышать тиканье стрелки часов.
«Верух», — вяло шевельнулось в мозгу.
— Верух, — позвала я мысленно.
— Я рядом. Спи, — отозвался он далеким эхом.
***
— Мамочка, ребеночка кормить.
Тетка в белом халате положила мне малышку в ноги на кровать. Та орала. А я тупо смотрела в потолок. Он был давно не белен и кое-где уже даже облупился.
Через некоторое время тетка вернулась.
— Бесстыжая, как же так можно-то, — запричитала она, взяла ребенка и, зыркнув на меня, вышла, продолжая причитать уже в коридоре.
Через некоторое время в палату заявилась целая делегация. Начались лекции, уговоры, угрозы.
Я отвернулась к стене. Мне не хотелось никого видеть, кроме Андрея. Было не понятно, почему его до сих пор еще нет. И появилось навязчивое желание это выяснить.
Дождавшись, когда делегация уберется, я встала, надела халат, тапочки, расчесалась и вышла в коридор. Слабость раздражала.
— Хорошо, что первый этаж, — сказала я себе, глянув в окно, и побрела по коридору.
Мананка настигла меня у двери на лестницу:
— Ты куда?!
Я удивилась, увидев ее:
— Ты? Что ты здесь делаешь?
— Я? — заорала она. — Что ты здесь делаешь?
— К Андрюше иду, — ответила я спокойно.
Она обрушила на меня лавину отборной матершины.
На ее вопли сбежалась куча народу. Меня втащили обратно в палату, сделали какой-то укол, и я провалилась во тьму и тишину.
Я видела, как очень-очень далеко от меня, светящейся точкой бегал Верух. Он что-то кричал, маякуя мне, но я не могла разобрать. Да мне и не хотелось. Хорошо было в этой темноте и пустоте. Не было никого и ничего. И меня самой будто не было.
***
— И че? Долго ты еще тут будешь париться?
От неожиданности я резко села на постели. Знакомый пьяный гогот моментально вернул меня к реальности.
На подоконнике сидела Янка. В одной руке у нее была начатая бутылка вина, в другой сигарета.
— Где наследник?
— Какой наследник, дурища. У меня девочка.
— Фу, Андрюха-бракодел! Ладно, — она сделала большой глоток из бутылки, — девочка, так девочка. Давай заценю девочку.
Янка положила сигарету на подоконник и неуклюже сползла в палату:
— Где?
Я, глупо озираясь по сторонам, прошептала:
— Не-ту…
— Как нету?
— Не знаю.
— Ты че, дура?
У меня выступили слезы.
— Ладно, не вой, найдется. Далеко не уйдет. Хлебни вот винца, а то они тебя тут совсем заморили. Вон какая серая.
Я хлебнула Янкиной кислятины и меня передернуло.
Она захохотала:
— Затянись. Смотри, может вывернуть с непривычки.
Мы высунулись из окна, куря какую-то дрянь, и попивая из бутылки.
— Веришь, он мне ни разу не позвонил.
— А ты че?
— Не знаю. С ума схожу.
— А доча?
— Не знаю. Я ее еще не видела.
— Интересно, на кого она похожа?
— Не знаю.
— Да че ты знаешь? — с тоской в голосе протянула Янка, заглядывая в горлышко бутылки. — Пф-ф, я на тебя не рассчитывала. Потом приду.
И она вывалилась за окно.
Послышался шлепок и Янкина ругань. Мне стало смешно. Я рассмеялась, подражая ей. В этот момент в палату вошла Тамара Леонидовна.
— Деточка, Боже мой!
— Здрасти. Мы с Тамарой ходим парой. Простите, меня торкнуло.
Тамара Леонидовна усадила меня рядом с собой на кровать и совершенно искренне, как-то по-матерински, спросила:
— Деточка, милая, ты как?
Я уткнулась ей в плечо и разревелась. Она обняла меня, давая выплакаться, поглаживая по голове и приговаривая: