— Я должна ее догнать! Я должна ее догнать!
И я шагаю…
— А-а-а!
Вскакиваю от собственного крика на своей постели. У перепуганного Веруха глаза бешеные, спина выгнутая, шерсть дыбом.
Сижу на кухне, давлюсь табачным дымом: четвертая сигарета в три затяжки! Меня трясет.
— Я все обдумаю потом! Сейчас я должна ее догнать! Надо снотворное. Было же где-то…
Шарю в аптечке:
— Ага! Вот! Одна, две, три? Господи, сколько же надо? Пусть будет три…
Глотаю. Ныряю под одеяло:
— Верух! Кис-кис-кис, иди сюда.
Кот ложиться рядом.
— Ну, Верух, что дальше?
— Ур-р, — отвечает.
— Хорошо. Жду.
Эпизод 9
«Здравствуй, мой Славный.
Прошу, пожалуйста, дочитай до конца. Я хочу, чтоб ты знал…».
— Знаешь, Мананка, я, с упорством ослицы, пишу ему ежедневно. Я гну свою линию. А он мне не отвечает. Я не могу без него, Мананка, понимаешь! Я без него сдохну!
— Мне противно тебя слушать.
— Мне порой самой противно. Но я думать ни о чем и ни о ком, кроме него, не могу! Мне ничего в этой жизни без него не надо!
— Славный, Славный! Да ты через год не вспомнишь, как он выглядел!
— Господи, Мананка! А что я, по-твоему, буду делать этот год! Куда мне себя запихать, пока я буду ждать, когда я к нему остыну? Да и остыну ли? А?
— Не ори. Попробуй переключиться.
— Как? На что?
— Мне кажется тебе просто нравиться это состояние. Им многое можно оправдать. Славный твой — это очень удачный предлог. Я ведь тебя хорошо знаю. Тоска, обида, ревность, несчастная любовь — это все нужно тебе, чтобы вызвать твой мазохистский адреналин и нежиться в своем горе. Ты же извращенка.
— Мананка! Ты себя слышишь?
— Я слышу тебя. Представь себя утром на кухне в бигудях и фартуке с полным блюдом пампушек.
— Фу-у.
— Так это же все для Славного! Или как ты там себе вас нарисовала? Мой тебе совет: выкинь всю эту хрень из головы и стань прежней.
Эпизод 10
У него в руках счеты. Он сидит на подоконнике и щелкает костяшками. Я сижу рядом. Курю, смотрю в стену. Растущее недовольство грозит перерасти в истерику. Мне хочется ударить Веруха. Он, словно читая мои мысли, наклоняется, подставляя щеку:
— Ну, ударь. Так станет легче.
— Теперь, Верух, я знаю точно, что не сплю.
— Конечно не спишь. У тебя же глаза открыты.
— Лучше расскажи, Верух.
— О ком или о чем?
— Обо всем.
Он садиться мне в колени. Потихоньку поглаживая по ногам, спускается к щиколоткам, обхватывает их и сильно сдавливает. Поднимая на меня глаза, шепотом спрашивает:
— Моя?
Я не знаю, чего он хочет.
— Верух, отпусти. Мне больно.
Он, намурлыкивая, тереться о ноги котом.
***
Ночь. Тиканье часов и цикады. У меня в ногах на кровати сидит Верух. Он очень сосредоточен.
Зову его шепотом:
— Эй…
Он придвигается чуть ближе:
— Остался последний круг…
Я хочу коснуться его руки, но боюсь перебить. Верух берет меня на руки и покачивая начинает напевать. Я воспринимаю это как должное, ведь мне пять лет и я на руках у папы.
— А сказку мне расскажешь? — поднимаю к нему голову.
— Хорошо, Малышка. Слушай: далеко-далеко есть прекрасное место. В этом месте все — цело. Там нет добра и зла — они едины. Там нет тепла и холода — они едины. И мужчина и женщина там едины.
— Как это, пап?
— Половинка яблока — еще не яблоко. Что бы оно было целым — надо сложить 2 половинки.
— А кто их разрезал?
— Природа-Мать, Малышка.
— А кто их сложит?
— Природа-Мать, Малышка. С твоей помощью. Ты — одна половинка.Тебе надо найти другую половинку.
— Это не сказка, пап. Она не интересная.
— Ты права, Малышка. Это — не сказка. Давай, я лучше тебе спою.
— Про Щорса?
— Про Щорса.
Папа снова покачивает меня и тихо запевает:
— Шел отряд по берегу,
Шел из далека,
Шел под красным знаменем
Командир полка…
Эпизод 11
В дверь тарабанят ногами.
— Я думала каблуки сломаю или пятки собью, — Мананка, бесцеремонно отодвигая меня, вваливается в квартиру.
— Я замерзла как собака. Пока долбилась к тебе, хоть согрелась немного. Весь дом на уши подняла! Ну ты даешь!
Мананка тараторит, не давая мне опомниться.
— Ты знаешь который час? Ну и видок у тебя. Через два часа гости!
Я кидаю взгляд в зеркало: опухшая, взъерошенная.
— Да ты чего застыла? Марш в ванную!
Пока подруга орала на меня, Верух пролез по всем ее пакетам.
— Чертов ты придурок! А-ну пошел вон! — пинает она кота.
— Что там у тебя, Мананка?
— Что? Мировое застолье!
— Что?
— Ты дура, что ли? Какой сегодня день?
Сумасшедшим усилием воли напрягаю память — пусто. Ни числа, ни дня недели не приходит на ум. Знаю точно — осень.