- Ты уж сама скоро будешь учить. И чего тебя потащило в эту глухомань? – Пожала плечами Нина. – Тебя ведь оставляли здесь на кафедре?! Время подвигов и самопожертвования прошло!
- Никакая это не глухомань, я смотрела на карте. Совсем не далеко от сюда. Правда там нет трамваев и троллейбусов, но ведь жить везде можно.
- Я этого не понимаю, прости, сестренка. Тут у нас квартира, институт два шага, здесь тебя все любят, уважают, ценят.
- Что ты меня агитируешь?! Говорили, что там нет учителя математики уже два года, работают пенсионеры, но им ведь тоже надо отдыхать. И прекрати свою агитацию, я еду завтра и точка!
- Уже завтра?
- Завтра. Я давно тебе сказать хотела, но как-то все …
- Конечно, учебный год начался, тебе давно пора было быть там. Ну, ты хоть не боишься. Класс, тридцать пар глаз смотрят на тебя … у … ух! Мне, аж, жутко стало. – Нину передернуло, как от озноба. – Я так не смогу! Но ты у нас боевая, у тебя все получится! Я вот только одного понять не могу. Я ладно, старая дева, а ты-то почему замуж не выходишь?
- Не за кого!
- Что и в институте ребят не было? Хотя педагогический институт у нас является приютом благородных девиц.
- Почему?! У нас, например, в группе было целых пять мальчиков. Правда, двое бросили на первом же курсе, один – ушел в армию на втором, а двое закончили, но педагогами они не будут. Папочки их уже пристроили на доходные места. Поэтому у нас в школах педагоги – одни женщины.
- Матриархат - одно слово! Поэтому я и не хочу в школу.
- Да, при чем тут школа. Если ты окончишь институт, будешь работать тренером. А, если не хочешь по распределению уезжать, восстановись на заочное отделение, тогда ты сможешь сама устраиваться на работу, куда хочешь.
- Вот это интересное предложение. Я не сказала, нет, я сказала – подумаю! А, если честно, не хочу я никакой институт, а родить бы ребеночка.
- Без мужа что ли?
- А что сейчас становится модным рожать детей без мужа.
- Ты серьезно?! Если ты хочешь услышать мое мнение, то я считаю, рожать детей без мужа, а, значит, без отца, это просто … преступление. Женщины сейчас стали, ну, как это сказать …
- Эмансипированные …
- Самодостаточные что ли. Да, многие могут обходиться без мужей. И что там за мужья. Пьют, бьют – вырождаются мужчины, это понятно. Но при чем здесь дети? У ребенка, я считаю, должны быть и мама, и папа. Женщина становится эгоисткой, подумаешь, мужа нет. Да, я сама рожу, одна подниму, я не смогу? И везде слово я … я … я … Большой это грех! И мама наша так считала!
- А я так уже не считаю! Не от женатых ведь рожать.
- А это еще больший грех!
- Так что до старости ждать этого принца? Тебе двадцать два, а мне уже двадцать пять.
- Я лично буду ждать! – Юлия даже вскочила с кресла. - А ты, раз решилась, подумай, родить – ты родишь, а воспитать одна сможешь? Вот, если сможешь ответить на этот вопрос, рожай смело.
- Ты чего так разгорячилась? – Нина тоже встала с дивана, обняла ее за плечи, поцеловала в щечку. – Не злись ты так! Я ведь не собралась еще … я размышляла вслух …
- Знаешь, нравы в нашем обществе меняются на глазах и не в лучшую сторону, я это вижу. Но целомудрие, терпение и верность еще никто не отменял. Помнишь, мама всегда говорила: «Не торопитесь, стать женщиной, побудь, как можно дольше, девушкой»
- Да, еще говорила, помню: «Бабы плачут – девки замуж собираются» или «Береги честь с молоду.» Мама! Мама!
- Она всегда будет с нами, Нина. Она сказала мне перед смертью: «Только не плачьте обо мне, девочки, не утопите меня в слезах своих. Знайте, теперь незримо, но я буду всегда рядом с вами!»
- Как я жалею, что не была с ней рядом последние минуты. – Нина уткнулась сестре в плечо. – Даже не верится, что мамы больше нет и никто не придет поцеловать меня на ночь.
- Кто же знал, что эта болезнь так быстро пожирает нас! Иди спать, и я пойду. Поезд завтра в четыре утра. – Она нежно гладила плачущую Нину по спине. – И помни, у тебя есть я – твоя сестра. Если что, звони в любое время!