- Вызовите еще раз скорую помощь, - совершенно серьезно ответила Юлия, собирая документы со стола.
- Сумасшедший день!
- Раз вы сами изъявили желание быть съеденной! – Георгий Тимофеевич хихикнул и уже испугался, что Вера Петровна сейчас напугает новенькую и некем будет заменить урок. Он легко отстранил Веру Петровну от Юлии Сергеевны и, взяв ее под руку, пригласил пройти сначала в учительскую.
- Я сначала вас представлю коллективу, а потом провожу в класс. Правда, вы с дороги, устали, но знакомиться все равно надо. А вещи ваши где? – Он подмигнул растерянной Вере Петровне.
- Мои вещи в камере хранения на вокзале. Тему урока мне кто-то подскажет? – Только сейчас Юлия немного испугалась, но не показала вида.
- Да, вы не бойтесь, познакомитесь с классом, расскажите о себе. Спросите их о чем-нибудь. Будьте смелее и проще. Ребята особенные, конечно, но вы с ними строже, и все будет нормально. Выручили вы нас крепко, Юлия Сергеевна! Выручили!
КОЛЛЕГИ.
Учительская – это была большая просторная комната с тремя огромными окнами, выходящими в школьный сад. На подоконниках, столах, шкафах и стенах стояли и висели разнообразные цветы в горшочках. Было зелено и уютно «как дома». Юлия невольно улыбнулась.
За столами сидело несколько человек. Седая пожилая женщина в строгом синем костюме, придерживая очки, проверяла тетради, сидя за столом у окна. Она даже не подняла головы, когда в учительскую вошел директор с двумя молодыми девушками и поздоровался. Вера Петровна быстро проскользнула к этой женщине и шепнула ей что-то на ухо. Та даже не дослушала, недовольно сморщила нос. Две женщины громко разговаривали, но смолкли сразу, услышав голос Георгия Тимофеевича. Высокий, худощавый мужчина, стоя у расписания уроков, рассматривал что-то. Но как только Георгий Тимофеевич вошел, тихо и незаметно выскользнул в коридор. И сразу за ним вошли высокая молодая белокурая девушка в спортивном синем костюме и мужчина средних лет с большим носом, как у Карлика Носа из сказки. Георгий Тимофеевич громко объявил:
- Внимание, товарищи, знакомьтесь, это наша новая коллега учитель математики Сомова Юлия Сергеевна. Она окончила институт в этом году и замечу: с красным дипломом, по распределению к нам. Прошу любить и жаловать.
- Наконец-то …
- Нет, и еще раз нет… - Это громко возмутилась пожилая женщина, проверяющая тетради. Вера Петровна уже в полголоса объясняла ситуацию с десятым Б. Но женщина, не обращая внимания и никого не слушая, сняв очки, громко зашумела. – Даже не уговаривайте, Георгий Тимофеевич. Я не пойду в этот зверинец.
Все вокруг возмутились, поддерживая коллегу.
- Просили, надо было расформировать этот класс еще в начале года.
- Просили, писали.
- Нас никто не слушает.
- Возмутительно!
- Никто не согласится идти в этот класс!
- Успокойтесь все! - Вдруг повысил голос Георгий Тимофеевич. – И вы успокойтесь, Надежда Павловна.
- Вам мало Зинаиды Семеновны на сегодня? – Надежда Павловна сердито взглянула на директора.
- Вы не пойдете в этот класс! Урок в десятом Б классе проведет наша новая коллега Юлия Сергеевна. Повторяю для тех, кто не слышал. Она – молодой специалист, направлена к нам на работу преподавателем математики старших классов.
- Да, разве можно вчерашнюю студентку ставить в выпускной класс? Может, вы еще возьмете учителя со школьной скамьи. – Усмехаясь, Надежда Павловна обвела Юлию с ног до головы презрительным взглядом.
- Ну, допустим, эта барышня не со школьной скамьи. Если она та, о которой говорила Нина Федоровна, то этой милой девушке предлагали остаться на кафедре преподавать, но она выбрала нас, богом забытую провинциальную школу. Вы – ученица Нины Федоровны Фурзиной? – Мужчина, похожий на Карлика Носа подошел к Юлии и представился. – Тихон Тихонович Вяземский, очень приятно.
- Да, Нина Федоровна была нашим куратором … - Юлия растерянно улыбнулась.
- Не смущайтесь, милая, - почему-то обрадовался Тихон Тихонович. – Петр Петрович тоже у нас ученик Нины Федоровны и ваш покорный слуга тоже.
- Мне тоже очень приятно. Только наш выпуск был последним, Нина Федоровна ушла из института. – И совсем его нос не был большим. Просто по лицу проходил ужасный шрам. А, когда он улыбался, то выглядел моложе и даже симпатичным.