Утром проснулась под стук дождя, который бил с такой силой, словно единственной его целью снести навес фургона, который так мешал ему заглянуть в гости и насладиться нашим теплом.
Вот уже неделю с мамой Мирой мы движемся под этим непрекращающимся проливным дождем. Словно небеса прогневались на нас и наслали потоп, чтобы смыть нас с этой бренной земли. От сырости не спасал даже навес фургона. Казалось, она проникала сквозь одежду прямо под кожу. Что угодно отдала бы за чашечку горячего чая, теплую пижаму да сухую мягкую постель!
Потоки воды, пролитые на землю, превратили и без того отвратительную дорогу в какое-то болото. Местами приходилось слезать с повозки, брать лошадь под уздцы и тянуть упирающуюся скотину, идя порой по колено в грязи.
Люди, бежавшие от войны, бросившие свои дома на растерзание мародерам, измученные столь длительным путешествием (все-таки до шестого надела путь неблизкий, и в дороге они провели примерно месяц), с тревогой смотрели в будущее: как они устроятся на новом месте, как их примут новые соседи, благосклонна ли будет к ним земля, милостью Владыки которой им дарован шанс на мирную жизнь. Но время шло, и с каждым днем их мысли становились все мрачнее и мрачнее. Их взгляды потускнели, и надежда, что согревала их сердца в самом начале их непростого пути, была теперь крепко заперта в душе, чтобы не сбежала насовсем. Все чаще и чаще в их глаза можно было увидеть обреченность.
Атмосфера накалилась до предела. То тут, то там слышалась ругань, вспыхивали ссоры и драки. Последняя потасовка, случившаяся утром, неприятно поразила меня своей бессмысленной жестокостью. Сцепившиеся из-за пролитой похлебки две молодки устроили просто бои без правил, пока отец одной из них не отчитал обеих, предварительно заставив стоящих по близости парней растащить дебоширок в разные стороны. В результате обе стояли красные от злости и стыда, в грязи и лохмотьях, в которые превратилась их одежда. Расцарапанные, с синяками и ссадинами, «красавицы» даже сами не поняли, что подвигло их на «ратные подвиги».
Промозглая погода все больше и больше с каждым днем погружала в какую-то сонную апатию. Убаюканные монотонным скрипом колес и мерным шумом дождя мысли лениво текли в голове. Создавалось ощущение, что тело и разум застряли в каком-то вязком киселе, и выбраться из него не было не малейшей возможности. Казалось, это путешествие никогда не закончится, и когда отчаяние было готово поглотить и меня, вдалеке показались крепостные ворота небольшого приграничного городка, стоящего на страже границ земель шестого надела.
Глава 7
На границе нас уже ждали. И такого размаха, с которым нас встречали, не ожидал никто: перед крепостными стенами с помощью переносных артефактов было развернуто около сотни порталов, была налажена работа нескольких десятков писарей. Глашатаи без устали вновь и вновь зачитывали указ Владыки шестого надела: «Я, Себастиан ди Аларо, Владыка шестого надела, приказываю старостам деревень, главам городов в десятидневный срок предоставить наместникам земель перечень свободных мест, где требуются люди. Наместникам земель в десятидневный срок предоставить Владыке сводный перечень. Гильдии артефакторов в двадцатидневный срок создать сотню переносных порталов, гильдии писарей отрядить пять десятков писцов для отправки на границу надела. Вновь прибывшим подданным, следуя указаниям писарей, направиться через портал к новому месту жительства. Всех, кто не найдет себе места из списка, направлять порталом в столицу. Добро пожаловать на земли шестого надела».
Ошеломленные такими вестями люди по очереди подходили к столам, назвали свое имя и род занятий. Писарь вносил эти сведения в списки, сверялся с другим и отправлял к одному из порталов. Такого радушного приема к себе, пришлым с чужих земель, они не ожидали, не надеялись, что сразу по прибытии у них появится и занятие, которое позволит прокормить себя и свои семьи, а у большинства и временное жилище. Воспрянув духом и покончив с бумагами, новые жители шестого надела отправлялись в разные стороны на встречу со своим новым домом. Теперь их головы были высоко подняты, а плечи расправлены, ведь в сердцах их поселилась уверенность в завтрашнем дне.