Бёртон осматривал толпу, Коллин стоял рядом с ним. Алан Ричмонд поднялся на простую трибуну, установленную перед крыльцом Миддлтонского суда — внушительного здания из кирпича, скрепленного цементом, с белоснежными зубчатыми лепными украшениями, вытертыми бетонными ступенями и непременным американским флагом, трепещущим на утреннем ветру рядом со своим вирджинским собратом. Ровно в девять часов тридцать пять минут президент начал выступление. Рядом с ним стоял осунувшийся и равнодушный Уолтер Салливан, а чуть поодаль — грузный Герберт Сэндерсон Лорд.
Коллин сместился чуть ближе к толпе журналистов у ступеней здания суда, застывших в напряжении, подобно баскетболистам соперничающих команд, ждущих, куда отскочит от щита не попавший в кольцо мяч. Он покинул дом главы президентской администрации в три часа ночи. И какая это была ночь! Какая это была неделя! На людях Глория Рассел казалась беспощадной и расчетливой, но Коллин увидел эту женщину с другой стороны, и ему это понравилось. Все было словно в беспечном сновидении. Он переспал с главой президентской администрации. Такого просто не бывает. Но с агентом Тимом Коллином произошло именно это. И они договорились снова встретиться сегодня вечером. Им нужно было соблюдать предельную осторожность, но оба от природы были людьми осторожными. Коллин не знал, куда все это приведет.
Родившийся и выросший в Лоренсе, штат Канзас, Коллин с детства усвоил строгие принципы морали Среднего Запада. Парень встречается с девушкой, влюбляется в нее, женится на ней и заводит четверых-пятерых детей, всё только в таком порядке. Сейчас ничего подобного. Коллин знал только то, что хочет снова быть с Глорией Рассел. Повернув голову, он устремил взгляд на нее, стоящую слева и сзади от президента. Глаза скрыты солнцезащитными очками, ветерок слегка растрепал волосы — казалось, у главы президентской администрации всё под контролем.
Наблюдая за толпой, Бёртон посмотрел на своего напарника как раз в тот момент, когда взгляд того на мгновение задержался на главе администрации. Он нахмурился. Коллин — хороший агент и выполняет свою работу хорошо, быть может, даже излишне рьяно. Далеко не первый сотрудник Секретной службы, страдающий от этого, и, возможно, в данном ремесле это не такая уж и плохая черта. Но нужно следить за толпой, все происходит именно там. Черт возьми, в чем дело? Бёртон краем глаза взглянул на Рассел, но та смотрела прямо перед собой, не обращая никакого внимания на тех, кому было поручено ее охранять. Бёртон снова посмотрел на Коллина. Теперь парень оглядывал толпу, постоянно меняя рисунок, то слева направо, то справа налево, иногда устремляя взгляд вверх, время от времени смотря прямо перед собой, — никакого шаблона, от которого мог бы оттолкнуться потенциальный убийца. Но у Бёртона не выходил из головы образ главы администрации. Под черными очками он увидел нечто такое, что ему совсем не понравилось.
Закончив речь, Алан Ричмонд устремил неподвижный взор в безоблачное небо. Легкий ветерок прошелся по его безукоризненно уложенным волосам. Казалось, президент обращается за помощью к Богу, однако на самом деле он лихорадочно вспоминал, на какое время назначена встреча с послом Японии. Однако этот отрешенный, мечтательный взгляд будет очень хорошо смотреться в вечерних новостях.
Очнувшись, президент повернулся к Уолтеру Салливану и одарил убитого горем супруга объятием, подобающим человеку его телосложения.
— Господи, Уолтер, прими мои глубочайшие соболезнования. Я сделаю все, что в моих силах. Ты это знаешь.
Салливан вцепился в предложенную ему руку, и у него задрожали колени. Тотчас же два человека из свиты незаметно подхватили его своими жилистыми руками.
— Спасибо, господин президент.
— Уолтер, для тебя я просто Алан. Мы с тобой друзья.
— Спасибо, Алан. Ты даже не представляешь, как я признателен тебе за то, что ты нашел время… Кристи была бы тронута твоими словами.
Одна только Глория Рассел, пристально наблюдавшая за ними, заметила легкую усмешку в уголках губ своего шефа. Впрочем, через мгновение усмешка уже исчезла.