Глава 2. Заклейменная.
Плотно прижатая к стене, я судорожно хватала ртом воздух и безуспешно пыталась разжать сжавшие горло пальцы. О синяках в тот момент не думала, во мне голосил страх перед мужчиной, чей облик даже отдаленно не напоминал того, с кем я с удовольствием проводила все свое свободное время. Именно сейчас я искренне поверила в его способность, не задумываясь убить человека.
- Думала, обрела свободу и поспешила пуститься во все тяжкие?
Холодный бесцветный тон морозил внутренности, замедляя мыслительный процесс, однако в нынешнем положении преобладало желание жить.
- Нет, я… - вместо голоса вырвался глухой сип, но продолжить мне не позволили, лишь сильнее стиснув шею.
- Мне ни к чему твои оправдания.
Прищуренные веки всего на миг приоткрыли стылый взгляд, и этого оказалось достаточно, чтобы понять и точно охарактеризовать его состояние - ледяное бешенство. Увидев выражение его глаз, не сулящих мне ничего хорошего, я напряглась, и словно в унисон с моими мыслями, услышала:
- Запомни раз и навсегда, ты принадлежишь мне.
Приговор и ни как иначе, закрепленный печатью жесткого поцелуя, ранящего губы. Я было дернулась, но хватка на шее возросла и воздух мгновенно прекратил поступать в легкие. Чувствуя подступающую панику, лихорадочно забилась в его руках. Он же оторвался от меня и абсолютно равнодушно отслеживал мои трепыхания, до тех пор, пока я не обмякла, пребывая в приграничном к потере сознания состоянии. Только тогда он ослабил давление и терпеливо ждал, когда более или менее восстановится ритм ущемленного дыхания.
- Любой, кому ты дашь зеленый свет, отныне труп, - жестко припечатал, сверля меня холодным взглядом. Испытывая дефицит кислорода, я безоговорочно поверила. Не в том положении чтобы противостоять ему, не в того влюбилась, не тому отдалась и по-прежнему видела в нем того, кому действительно хотела принадлежать, а чертов страх лишь добавлял пикантной остроты в отношения, которые пыталась оборвать.
Не знаю, что он увидел в моих глазах, однако создалось впечатление, будто у него сорвало единственный, уцелевший в этой борьбе клапан. Резко дернул лиф трикотажного платья без бретелей, болезненно сжал в ладони обнажившуюся грудь и обрушился на губы жалящим поцелуем. Ничего схожего с тем, что ранее испытывала при близости с ним. Ни нежности, ни страсти, лишь зверское желание утолить сжигающий изнутри голод и жестоко наказать. Я не слышала в себе отклика на прикосновения и не в силах оттолкнуть его, молча сносила издевательства, а Леша, пользуясь моментом, клеймил меня, оставляя следы по всей длине освобожденной от оков шеи.
Его бесила моя пассивность, оглашала стены каморки недовольным утробным рычанием, жгла кончики пальцев, терзавших соски, и тогда он припал к ним ртом, а рукой бесцеремонно задрал подол и порвал единственную преграду, отделяющую его от моей полной капитуляции. Треск кружева пробудил мое сопротивление, но осторожные касание к естеству, вкупе с зубами, легонько сомкнувшимися на затвердевшей горошине, и я разразилась протяжным стоном. Ублюдок, знает, на чем играть и какой задать ритм, чтобы я окончательно сдалась. Исступленное желание спиралью ввинтилось в низ живота, как всегда, от одного лишь намека на близость с ним, приводя тело в боевую готовность.
Вжикает молния, крепкая хватка за бедра отрывает меня от пола и вжимает в стену, насилу вынуждая обхватить ногами торс. Разум в агонии, иступлено бьется с предательской плотью, убеждая, что это неправильно: грязно и мерзко отдаваться мужчине в кладовке подобно проститутке. Однако одно стремительное движение и остатки здравых мыслей гаснут, сносимые тайфуном яркий ощущений, порожденных мощным проникновением в жаждущую глубину.
Алексей задает жесткий ритм и меня затягивает в размеренный такт, подталкивающий к бездне удовольствия. Силюсь сдержать изобличающие стоны, рвущие грудную клетку, и безотчетно скриплю зубами. Он чуть замедляется, только затем чтобы смять искусанные губы в страстном поцелуе, и парой яростных толчков погружает меня в экстаз, ртом поглощая исступленный крик. Почти сразу следует за мной и с приглушенным рыком утыкается в изгиб моей шеи, посылая чувствительные вибрации по оголенным нервам.
Я безвольной куклой вишу на нем, уронив голову на плечо. Его дыхание согревает висок, а рука, что недавно безжалостно терзала грудь, ласково гладит по распущенным по спине волосам. Неужели в результате беспринципного секса вернулся тот, о котором я грезила. Подняла на него глаза и с разочарованием отметила отсутствие даже проблеска былой теплоты, все тот же стылый взгляд, лишенный человеческих эмоций.