Я все еще ждала чуда, но оно все не приходило. Город давно остался позади, судя по огромному скоплению огней с одной стороны, мы уже несколько минут кружим вокруг него. Узкая, присыпанная гравием колея через вспаханное поле, успешно сдерживает рвущихся вперед преследователей. Видимо небольшой кювет вместо обочины пугает даже матерых водителей джипов. Мощности фар едва хватает разогнать вокруг нас тьму и мне постоянно мерещится впереди тупик, но то, как уверенно Дима давит на газ, говорит о другом. Машину немилосердно трясет, шкала бензобака стремительно падает, а салон по-прежнему оглашает до зубного скрежета надоевший автоответчик. Дмитрий хладнокровно ведет автомобиль, только время от времени нервно тискает руль и, щурясь от ослепительного дальнего света фар, оглядывается на зеркала. Я же из боязни помешать ему, держу за зубами изрядно пострадавший от скачки по колдобинам язык и опасливо озираюсь. Страх, опустошив рассудок, давно свернулся в клубок и тяжелым комом скатился в желудок. Мне как никогда хочется к Леше, оплоту надежности и несокрушимости, но его телефон по-прежнему выключен.
Я даже не могу сказать, сколько прошло времени сначала погони, такое напряжение царит в атмосфере, однако это ничто по сравнению с охватившим меня чувством ужаса, когда на темном горизонте показывается изгибающаяся светлая лента - явный признак освещенной трассы. Дмитрий осознав, что нам вот-вот предстоит борьба не на жизнь, а на смерть, пытается связаться с кем-то еще, но примерно с тем же результатом. Кидает на меня взгляд через зеркало и, встретившись с моими испуганно распахнутыми глазами, старается улыбнуться. Выходит плохо, но за попытку твердая пятерка. Спустя несколько тягостных минут, в динамике наконец-то раздается незнакомый мужской голос, и парень практически в двух словах выкладывает сложившуюся ситуацию. Выяснив все детали, мужчина обещает найти Горина и обрывает звонок. Светлая полоска неумолимо близиться, страх занозой сидит в сознании, а помощи все не видать. Авто подпрыгивает на очередной кочке и тряска внезапно прекращается. Очевидно, мы достигли асфальтированного участка дороги, предвестник намечающегося испытания, и стремительно начали набирать скорость. Я с замиранием сердца взираю на приближающиеся фонари и испуганно подпрыгиваю от громкого звука рингтона, усиленного акустической системой магнитолы.
- Мы приближаемся к трассе 14К-1. На хвосте трое. Топливо на исходе, - не дожидаясь ответа, четко рапортует водитель.
- Двигайся на Корочанскую. Попробуем перехватить тебя там.
С волнением слушаю столь желанный голос Леши и, пока он раздает задания куда-то в сторону от динамика, с облегчением всхлипываю. Видимо изданный мной звук достигает его слуха, и он обращается уже ко мне: - Киса, ты меня слышишь?
- Да, - слабо просипела я, чувствуя, как попрек горла встает ком невыплаканных слез.
- Выполняй все что говорит Дима. И не истери, дай ему выполнить свою работу.
Его безмятежный тон, вселяет надежду выйти из этой передряги без потерь. Мое тихое «хорошо» тонет в гуле двигателя, и за меня неожиданно вступается Дмитрий:
- Не беспокойтесь, Алексей Михайлович, Алиса образец выдержки.
- Тем более, не подведи, она мне нужна живой, - его голос неожиданно наливается силой, а меня затапливает немыслимое чувство воодушевления. Как бы то ни было, я ему нужна. Уже только знание этого окрыляет и на раз отметает любые претензии. Возможно, не будь я в столь стесненных обстоятельствах, осторожнее бы отнеслась к его фразе, однако на данный момент она дарила перспективы на будущее. Счастливое будущее. А далее становиться не до разговоров. Мы на скорости вылетаем на освещенную трассу и со свистом шин разворачиваемся на девяносто градусов. Зад круто заносит, запах паленой резины забирается в салон и машина опасно накреняется. Меня снова кидает на дверь, ремни со скрипом натягиваются, но не спасают от удара об обшивку. Боль прошивает плечо и в глазах на мгновение темнеет. «Чероки» с толчком встает на все четыре колеса и рвет с места, а я, зажмурившись, скриплю зубами. Отразившийся в зеркале свет фар выровнявшихся джипов бьет в закрытые веки, и я не смело их приоткрываю. По виску что-то отвратительно ползет, но у меня нет возможности смахнуть – руки прикипают к ручке над окном. Я держусь за нее, как утопающий за спасительный круг, и бессвязно шепчу слова молитвы, отложившейся в памяти еще с детства. Хочется сжать в комочек и банально разреветься, но все еще держусь, уповая на помощь Леши.