- Все? Истерика закончилась? – внезапно раздается рядом голос Леши, и я, испуганно вскрикнув, вскидываю голову. Все тоже классическое черное пальто, распахнутое на груди, утопленные в карманах брюк руки и скрытое в тени лицо. Чуть поодаль замечаю два внедорожника, один из которых наверняка стал очевидцем устроенного мной концерта и сообщил Горину о своей находке. Невольно задаюсь вопросом, какой этап истерии ему удалось застать, и тут же отбрасываю эту мысль за ненадобностью. Пусть видит, до чего довел меня, мне не жалко, могу повторить. Поскольку сидеть перед высящейся фигурой мужчины не комфортно, собрав остатки гордости и сил, с трудом поднимаюсь на ноги и на всякий случай отступаю. На языке все еще сидит привкус горечи, испытанной при виде него с платиновой красоткой, и собственный яд стремительно срывается с губ:
- Что, понравилось?
Гляжу на него из-под насупленных бровей и искренне сожалею, что отсрочка оказалась столь короткой. Я бы могла успеть подготовиться к должному отпору, а так только что и способна бестолково жалить – шкура то у Горина толстая.
- Ничего отвратительнее не видел, - прищурившись, сообщил он.
Удар пришелся прямо в цель, мне даже глаза пришлось зажмурить, чтобы не обнаружить моментально показавшихся на веках слез.
- Тогда уходи, - опустив голову, глухо выдаю я, пытаясь совладать с развернувшимся в груди болезненным импульсом, - я еще не закончила.
- Второй раунд? – насмешливо спрашивает он, видимо потешаясь над женской немощью перед эмоциональной составляющей. Слезы таки прорывают плотину и низвергаются вниз по щекам, немилосердно обжигая травмированную поверхность кожи, но эта боль кажется сущей ерундой, по сравнению с той, что волнами омывает сознание. Каждое его слова беспощадно впивается в плоть, заставляя кровоточить открытую, незаживающую рану, нанесенную им же, тем не менее я нахожу в себе смелости посмотреть ему в глаза, предварительно украдкой смахнув влагу.
- Прошу, ты уже достаточно вытирал ноги об мою гордость, - практически умоляю его, но наталкиваюсь на полное равнодушие.
- Если и так, то она почти не пострадала.
Я едва ли не сгибаюсь от скрутившего внутренности жестокого спазма, вызванного его словами. Воздух застревает где-то на пути к выходу, рот делает хватательное движение, но безуспешно. Вместе с тем меня захлестывает шквал эмоция, а далее срабатывает рефлекс, отвечающий за ту самую гордость, и моя ладонь звонко впечатывается в щеку мужчины. Звук подобно выстрелу разносится по пустынной улице и ко мне внезапно возвращается способность дышать. Леша запаздывает на какое-то мгновение, и пока я делаю жадный вдох, резко перехватывает мою кисть и до хруста сжимает. Полыхнувший холодной ярость взгляд, мгновенно остужает мой пыл, и я испуганно съеживаюсь. Он резко отбрасывает мою руку, будто ему неприятно касаться меня, хватает за плечи и резко встряхивает.
- Дура! – плевком летит в мой адрес. – Не видишь ничего дальше собственного носа. До сих пор удивляюсь, как еще дожила до сегодняшнего дня и не сдохла.
Ошарашенно взираю на взбешенного мужчину, которого, судя по всему, только я и могу довести до такого состояния. Уже не раз приходилось наблюдать, как весь его самоконтроль летит к чертям, а мне хоть бы хны. Думаю, любой бы другой давно бы уже получил пулю в лоб, а я еще дышу и еще смею перечить ему. Все эти мысли, порожденные его запальчивой речью, вихрем проносятся в голове и истлевают под неистово горящим взором. Пальцы больно впиваются в кожу и меня вновь встряхивают как куклу, что аж челюсть клацает, однако его это не останавливает.
- Повзрослей, в конце концов. Я тебе что нянька возиться с тобой?