Моему мирному существованию настал конец на исходе третьей недели моей трудовой деятельности. Дверь нашей с Пашей захламленной железом кибитки бесцеремонно распахнулась и на порог собственной персоной ступил Горин. Признаюсь, в первое мгновение я испугалась, уж больно грозно выглядел Леша, а дальше… дальше начался самый настоящий цирк.
- Вон!
Это надо было видеть. Мы озадаченно переглянулись с парнем, не сговариваясь, синхронно поднялись со своих мест и под опешивший взгляд высшего руководства послушно потрусили к двери. Не, а что в этом такого? Я всего лишь исполняю приказ, хотя и прекрасно понимаю, кому он адресован, но имен ведь не прозвучало. Более того, мне в первую очередь хочется оказаться от сюда как можно дальше.
- Стоять!
Однозначно сказано мне – взгляд устремлен на мою персону, тем не менее опять же без прямого указания. Как результат, мы оба мгновенно замерли, молча глядя на начальство. Если Пашка тихо охреневал от заскоков Горина, то я старательно душила смех, однако губы предательски подрагивали в намеке на улыбку. Леша поймал мой взгляд и хоть внешне остался невозмутим, в уголках его глаз собрались мелкие морщинки.
- Филатов, исчезни.
Вот это уже серьезный разговор, еще бы наскрести на него где-нибудь смелости, а то прямо-таки поджилки трусятся и ладошки взмокли. Выразительный жест темноволосой головой на ближайший стул и мои ноги подкашиваются, покорно роняя пятую точку на скрипучий предмет интерьера. Сам мужчина, сложив руки на груди, подпирает спиной дверь, отрезаны пути отступления, и оценивающим взглядом гуляет по моему телу.
- Как ты здесь оказалась?
Что у Горы получается лучше всего? Исходя из ранее увиденного, у меня несколько вариантов: приказы, допрос и пытки. Первую стадию мы прошли, едва ли не выставив его дураком, и незамедлительно приступили к исполнению второй. Боюсь представить, что будет, когда дойдем до последней.
- Не успела отозвать заявку на практикум.
Кивок и новый вопрос:
- Ты помнишь наш последний разговор?
Я вздрогнула и опустила глаза в пол, не в силах вынести тяжесть ледяного взгляда. Конечно, помню, все до мельчайших подробностей, будто это только вчера произошло. А еще мне никогда не забыть жестокость его слов.
- Да, - прошелестела я в ответ.
- Тогда сегодня же собираешь все вещи – я повторюсь: все вещи – и переезжаешь ко мне.
Ужас сковал все мои внутренности. Когда я там веселилась от его приказов? Не помню таково, не было! Поспешно вскочила на ноги и, прижав побелевшие от напряжения кулачки к груди, испуганно глядя на него торопливо залепетала:
- Леш, пожалуйста, не надо, не заставляй меня снова через это проходить. Хочешь, я прямо сейчас уйду, и ты больше меня никогда не увидишь. Обещаю, пары месяцев не пройдет, как я исчезну из города.
- Нет!
- Прошу, - взмолилась я в голос, - не делай этого. Я на колени встану, только отпусти меня.
И в подтверждении своих слов бухнулась на колени. Боль прострелила ноги, но я не придала ей значения, на кону стояла моя судьба, которую не хотела связывать с человеком, способным сломать меня и перешагнуть. Я умоляюще смотрела на него снизу вверх, всем своим видом выражая немою мольбу, как вдруг он резко рванул ко мне и, больно схватив за плечи, вздернул вверх.
- Хватит! - яростно прошипел мне в лицо, - Говорил тебе, повзрослей, а ты вообще в детство впала.
Глядя на него, я вдруг со всей ясностью осознала всю безвыходность своего положения. Читала в голубых глазах неугасаемое намерение вернуть меня и приходила в отчаяние. На глаза навернули слезы, крупная дрожь охватила тело и, как бы это дико не звучало, мне до безумия хотелось найти в его объятиях утешение… от него же самого. Зажмурив глаза, чтобы не видеть полюбившийся образ, я боролась сама с собой, пока резкая встряска не вынудила снова посмотреть на него.
- Да пойми же ты, наконец, я подыхаю без тебя.
Он буквально бросил мне в лицо признание и, оттолкнув, стремительно покинул кабинет. Удачно приземлившись на стул, не выдержавший подобного издевательства, я с визгом ухнула на пол. Даже мебель и та не выдерживает напора Горина, что уж говорить о себе. Очередной раз прокатился по мне катком, смял всю мою самооценку в ком и мне же в лицо швырнул, в виде признания. Я сравнительно долго сидела среди обломков стула и тупо пялилась на стену, пока до меня доходила вся абсурдность произошедшего. А когда пришло озарение, громко расхохоталась.