- Телефон, - шипит Леша сквозь зубы и яростно впивается в мои губы, выплескивая всю злость в поцелуй. Руки жестко сжимаются на мне, больно тискают талию, бедра, и я прямо воочию вижу, как напряжение покидает его тело, а жар моего гасит безудержный гнев на подчиненных.
Глава 25. Чуждые обиды.
Ему этого кажется мало и продолжение следует незамедлительно. Руки безжалостно сминают мою футболку, дергая вверх, материя жалобно трещит, но нерешительный стук в дверь обрывает его издевательства над одеждой и ладони резко отдергиваются. Леша заслоняет меня своей широкой спиной и раздраженно бросает разрешение войти. Тихий щелчок замка сообщает мне о неуверенно заглянувшем в проем визитере и любопытство вновь берет во мне верх: я осторожно выглядываю из-за плеча Горина и удивленно гляжу на нервно лопочущую что-то секретаршу. Затем замечаю в ее протянутой руке пакет с обедом и все становиться на свои места. Гора машет головой на высокую тумбу возле входа и вскоре дверь закрывается. Я секунду мнусь возле стола, пока в поле моего зрения не попадает кресло. Ловлю момент, когда Леша устремляется за пакетом, и плавно перетекаю в него, успевая про себя отметить чуть расслабленные плечи слегка спустившего пар мужчины. В голове сыр-бор и только одна мысль плавает на поверхности: «Какого хрена я здесь забыла?».
- Ты не умеешь пользоваться телефоном? – холодно звучит его голос, и я невольно ежусь от таящегося в нем холода. Алексей ставит передо мной на стол остывший обед и, подперев столешницу бедром, складывает на груди руки.
- Я не взяла его с собой, - тихо отвечаю я.
- Может, стоит его повязать тебе на шею, как пустышку?
Краска стремительно покрывает мое лицо, мне отчего-то стыдно, но объективной причины этому не нахожу. Отрицательно машу головой и, поджав губы, отворачиваюсь к окну во всю стену.
- Зачем ты здесь?
Любой другой, наверное, образовался бы появлению своей девушки в обеденный перерыв, однако Гора не любой, малейшее телодвижение в его сторону распознается как угроза личному пространству, в которое никто не смеет вторгаться без спроса. Даже я. Очевидно, я никогда не стану для него кем-то больше, чем есть - рядовой девчонкой, ублажающей его в постели, закрыть рот которой не составляет труда. Я уже не верю во все те топорные признания, похожие на признание в любви, сорвавшиеся с его губ, потому что всякий раз, что-либо сказав или сделав, нарываюсь на несправедливые упреки и обвинения. Чувствую себя провинившимся ребенком вечно всем недовольного родителя, в то время как на деле должна ощущать себя любимой женщиной. Сколько можно? Он уже изрядно искалечил мое тело, а теперь медленно, день за днем калечит мою душу.
Все эти мысли вихрем проносятся в моей голове и оседают в сознании серым удушающим маревом, окрашивающим окружающий мир в пасмурные цвета. Слезы разочарования наворачивают на глаза, и я спешу их сморгнуть, однако Леша быстрее. Он резко наклоняется ко мне и хватает за подбородок, запрокидывая лицо вверх.
- Не надо разводить сырость, Алиса, - несмотря на смысл, его голос звучит неожиданно мягко. – Звони, если тебе что-то требуется, незачем доводить до крайности и накалять обстановку.
Глядя в стылые глаза, я вдруг всем существом ощутила, что он здесь, сейчас, со мной. Не так как находящиеся рядом хорошо знакомые люди, а как два близких человека, настроенных на одну волну. Мне до крайности захотелось в его объятия, до невыносимой боли окунуться в исходящее от него тепло и прочувствовать так необходимую мне в данный момент поддержку, но установленные им незримые рамки ломали все желание, внушая опасение нарваться на грубость. Пока я безуспешно боролась с непреодолимой жаждой, тело уже само потянулось к нему и, поднявшись из кресла, приникло к застывшей в неподвижности фигуре, а руки опоясали узкую талию. Он на несколько мгновений подвис, не ожидая от меня подобного порыва, затем будто бы неуверенно обнял и плавно проехался широкими ладонями по всем изгибам спины. Я с облегченным вздохом прижалась лбом к его груди и, наконец, позволила себе без опаски расслабиться. Мой…
- Хорошо, я буду звонить, - глухо прошептала в его рубашку, глубоко вдыхая любимый парфюм.
- Что ты хотела?
От его дыхания волосы на макушке зашевелились, вызывая внутренний трепет, а слезы угасли так же внезапно, как появились. Я еще теснее прижалась к нему, чувствуя скульптурную твердость мускулистого тела и испытывая непередаваемое ощущение покоя и защищенности. Именно в эту минуту мне было глубоко плевать, что руки так безмятежно покоящиеся на моей пояснице, заточены под убийство, главное, что они способны подарить умиротворение моей метущейся душе, хотя бы в такие короткие мгновения. Его близость для меня все равно что глоток воды для жаждущего: драгоценный, вожделенный, сладкий, пьянящий. Понимаю, что нельзя поддаваться эмоциям, поскольку с каждой проведенной совместно минутой моя потребность в нем растет, а я не то чтобы не знаю чем все это закончиться, а просто не имею представления чего еще от него ждать. Более того меня не покидает стойкая уверенность, что он уготовил для меня нечто непостижимое, то, после чего я никогда не стану прежней. Если учесть мои скромные познания относительно его жестокости, ничего хорошего в ближайшем будущем меня не ждет.