- Не делай глупостей, - чутко улавливая мой настрой, тихо выговаривает Леша, и я внутренне сжимаюсь. Плечо в тисках, слух режут крики, мне трясет от безысходности; хочется исчезнуть, раствориться, но вместо этого я в отчаянном усилии открываю глаза и делаю глубокий вдох. Запоздало осознаю, что это было грубой ошибкой, поскольку нос мгновенно забивает отвратительная вонь – удушающая смесь пота и крови. Желудок делает кульбит и устремляется вверх, в глазах мутнеет, колени подгибаются, но несколько небольших вдохов через рот ненадолго утихомиривают приступ слабости.
- Зачем? – шепчу я, лихорадочно прыгая взглядом по тонущим во тьме стенам. Что угодно, лишь бы не видеть кровь и боль.
- Ты обязана знать изнанку моего мира.
- Зачем? – вторю я, потому как для меня это не объяснение, а лишь побочный результат наших отношений.
- Никаких больше иллюзий, Алиса, пора научиться жить в реальном мире.
- Я никогда не буду такой как ты! – яростно шепчу я и как мантру повторяю для себя мысленно, но его голос врывается в сознание и развеивает мою убежденность, вновь погружая в пучину отчаяния.
- Будешь. Я предупреждал тебя, ты не останешься чистенькой, грязь любит чистоту, поэтому пока ты со мной будешь носить ее с гордостью.
- Нет! – с горечью сиплю я и снова жмурюсь.
- Да, Алиса. За все надо платить. Я дам тебе все что пожелаешь, но тебе придется научиться жить с этим, - кивок в сторону жалобно скулящего парня, и меня охватывает озноб.
- Жестокость порождает жестокость, - всплывает откуда-то из недр подсознания.
- Без нее не выжить. Жестокость учит ценить все остальное. Теплоту, уют, комфорт, чувства.
- Да, что ты знаешь о чувствах?! – несмотря на достигшее апогея возмущение, перекричать мучительные крики парня не выходит.
- Мало, но достаточно чтобы оценить их силу, - он снова дергает меня за предплечье, вынуждая смотреть прямо в центр освещаемого круга. – Смотри.
При виде кровавого куля, уже мало походящего на человека, внутри все обрывается.
- Ты не просто ублюдок, ты гребанный садист, - с чувством выдыхаю я.
- Ты не того ненавидишь, Алиса, - в его голосе чудится усмешка. - Вон он последыш того, кто едва не убил тебя. Мы все расплачиваемся за грехи отцов, и он ни чем не лучше других. Такой же ублюдок, мотающий деньги родителей на блядей, выпивку и наркоту, который вскоре превратится либо в шваль, либо станет прототипом своего отца, не знающим жалости. Хочешь узнать сколько он изнасиловал девок? – его голос звучит зловеще, лишь еще больше подчеркивая мрачную обстановку, тем самым порождая целые табуны мурашек по телу. - Две выпускницы школы стали жертвами всей его компании, еще одна сирота, пропустила через себя человек двадцать, пока не закололась подвернувшимся под руку ножом. Шкода отмыл его, погрозил пальцем и снова дал денег. Вот тебе и пример круговорота жестокости в мире. Тогда в парке тебе грозила та же участь, но куда тебе понять, ты же живешь в своем мире грез. Красавица, умница, отличница и просто бедная девочка, которую все обижают.
Он все говорит, а я расцениваю его слова как изощренное оскорбление. В какой-то момент в помещении вновь раздается пронзительный хруст, меня охватывает крупная дрожь и во мне что-то с надсадным треском рвется. Я стремительно разворачиваюсь к нему и со всей силы кулаком бью в челюсть. Его голова с хрустом запрокидывается, он с трудом умудряется устоять на ногах и вперивает в меня ледяной взгляд. Где-то на задворках сознания плещется боль, но сейчас меня всю трясет совсем по другой причине. Слов не осталось, внутри все клокочет от противоречивых эмоций, распирает, однако я нахожу в себе силы гордо вскинуть подбородок и взглянуть в - торжествующие (?) - глаза Леши. Он машет рукой в сторону и на нас обрушивается тишина. Краем зрения замечаю, как парня соскребают со стула и волоком тащат куда-то в темный проход. Новая порция мурашек осыпает тело, где-то глубоко внутри скребется страх получить отдачу. Мозг усиленно посылает сигнал примерзшим к полу ногам скорее валить подобру-поздорову, но меня держит стылый взор. Кто-то третий приближается к нам и взгляд Леши дает слабину. Я пользуюсь моментом и стремительно вырываюсь из душного пространства провонявшего чужим страхом, болью, потом, мочей и кровью и вываливаюсь на улицу. Свежий воздух ударят в лицо, я делаю глубокий вдох и тут же сгибаюсь пополам. Меня тошнит, рвет от с избытком пропитавшего насквозь смрада, пережитых эмоций и жестокого зрелища, до сих пор свежо стоящего перед глазами. Спустя какое-то время прихожу в себя и на подрагивающих от слабости ногах иду куда глаза глядят и прихожу в себя лишь возле родной общаги.