Я вздохнула.
Эх, Цветочек, Цветочек…
А может, он сумеет защититься?
Я подалась вперед, всматриваясь в дым костров.
Эльф держал меч крепко, но воином не выглядел — скорее принцем, нарядившимся к балу. Серебристая мантия, застегнутая наглухо и с высоким воротником, — будет стеснять движения во время боя. На руках белые перчатки — как сильно ни сжимай меч, рукоять станет скользить в ладони. Волосы и впрямь до попы — хватай в кулак и дергай. Перед дракой лучше бы скинуть ненужные тряпки и патлы прибрать, чтобы не мешали и соперник не мог в них вцепиться. Но ведь не сделает этого Цветочек, не разденется, традиции свои бесценные не нарушит.
Жить ему, похоже, осталось недолго. Убьют, а перед смертью поглумятся.
А мне до этого дела нет.
Нет же?
Я снова поставила миску с похлебкой на колени и принялась орудовать ложкой с неожиданной для себя злостью.
Орден послал меня сюда не ради спасения сладеньких ушастых красавчиков. Я сама тут на птичьих правах. Провалю миссию — не оберусь проблем, а то и разделю участь вчерашнего обезглавленного детины.
Костры трещали. Толпа гудела. Живое кольцо, окружавшее пленника, постепенно смыкалось.
Я давилась своей вонючей похлебкой и уговаривала себя не вмешиваться.
Нет, ну вы только посмотрите на него! Косы заплел, в прическу воткнул деревянный гребень. Весь из себя такой павлин. Конечно, местные чумазые уродцы хотят его растоптать. Если кто-то слишком чистенький, надо извалять его в грязи, чтобы был как все.
Пока я спорила со своей совестью, один из дикарей схватил топор и с криком бросился на эльфийского красавчика.
Нарядный остроухий павлин приготовился защищаться.
«Бедняге каюк», — подумала я, оценив его соперника.
Смуглый бугай с бритым черепом и татуировками по всему телу. Ноги как стволы дубов, бицепсы обхватом не уступают ляжкам. На макушке волос нет, зато густая рыжая борода спускается аж до талии. Брови такие кустистые, что кажется, будто они мешают зрению. В носу золотое кольцо, как у быка. Бык это и есть. Бешеный.
Я сидела на высоком камне, в безопасности, в стороне от происходящего, но при виде этого монстра даже меня, колдунью, пробрала дрожь ужаса. А каково было эльфу? На фоне своего противника, этой ревущей горы мышц, он выглядел букашкой. Хрупкая тростиночка — одним пальцем переломишь. А оружие их сравните! Против огромного боевого топора в руках соперника меч эльфа — жалкая щепка.
Меня затошнило. Овощная бурда, которую я с трудом затолкала в себя, встала поперек горла и попросилась наружу. Пальцы беспомощно стиснули ложку.
Может, уйти? Не хотелось смотреть на то, как этот нежный цветочек уронят в пыль и начнут топтать.
Да, уйду. Спрячусь в своей палатке, заткну уши деревянными пробками и лягу спать.
Под громкие крики толпы я начала спускаться со своего каменного насеста, как вдруг свист, хохот и ободряющее улюлюканье сменились гробовой тишиной. Я невольно обернулась, чтобы посмотреть, что случилось.
И мои глаза полезли на лоб.
Не может быть!
Как? Ка-а-ак?
Битва закончилась, не успев начаться. Бородатый бугай хрипел на земле, а нежный цветочек возвышался над ним, гордо расправив плечи. Из брюха поверженного гиганта торчал меч. Пленник наклонился и с влажным, чавкающим звуком извлек лезвие из раны. Кровь хлынула потоком, и тот, кто казался несокрушимым орудием смерти, обмяк безвольной грудой мяса у ног врага.
Некоторое время над самодельной ареной царило звенящее безмолвие, затем по толпе дикарей пронесся нарастающий гул. Заросшие, немытые мужики и их похожие на обезьян женщины переглядывались и перешептывались. Никто не мог понять, как эта эльфийская пигалица с косой до жопы смогла уложить в могилу одного из самых могучих воинов племени.
Жалея, что пропустила все самое интересное, я вернулась на свой насест и посмотрела на пленника уже совсем другими глазами. Высокий, гибкий, наверняка быстрый и ловкий, как и все эльфы. Было очень любопытно увидеть его в деле.
Дым костров, следуя за ветром, медленно накрывал толпу. Та гудела все громче, но пока никто не решался бросить остроухому вызов. Смельчаки, еще недавно называвшие пленника бабой и обещавшие сорвать с него тряпки, боязливо косились в сторону мертвого сородича.
Эльф стоял в центре живого круга и сжимал в руке окровавленный меч. Его острый подбородок был высокомерно задран. Презрительный взгляд скользил по толпе. Губы кривились.
— Хочу увидеть, как ты дерешься, — шепнула я в темноту лунной ночи. — Зрелище, должно быть, захватывающее.