- А это, наверно, так и было, - размышлял он вслух. - Да, конечно, иначе и быть не могло. Вы буквально вернули меня к жизни. Только, - его полные удивленья глаза поднялись к ней, - во имя всего святого, как? Ей понадобилось лишь мгновенье, чтобы склониться и поцеловать его, и что-то в том, как она это сделала, и в том, как со ладони охватили и сжали его голову, пока ,он впивал спокойное милосердие и нежную властность ее губ, что-то во всем этом блаженстве каким-то образом давало ответ на все.
- А теперь я вас никому не отдам, - сказала она.
- Ах, не отдавайте, не отдавайте меня!.. -попросил он, глядя в ее лицо, все еще склоненное над ним, в ответ на что оно склонилось еще ниже, совсем низко, вплотную прижалось к его щеке. Это была печать, положенная на их судьбы, и он еще долгий блаженный миг молча прислушивался к этому новому ощущенью. Потом все же вернулся к прежнему ходу мыслей. - Но как вы догадались?
- Я беспокоилась. Вы ведь хотели прийти, помните? И не прислали сказать, что не можете.
- Да, помню. Я должен был прийти к вам сегодня в час. - Это связывало его со "старой" их жизнью и отношениями - такими еще близкими и такими уже далекими. - А вместо того я был тогда в этой странной тьме... где это было, что это такое было? Я, наверно, очень долго там был. - Он мог только гадать о глубине и длительности своего обморока.
- С прошлой ночи? - спросила она нерешительно, страшась показаться нескромной.
- Вернее, с сегодняшнего утра - там был такой холодный тусклый рассвет... Но где я-то был? - жалобно протянул оп. - Где я был?.. - Он почувствовал, что она крепче прижала его к себе, и это помогло ему уже бестревожно, с ощущением полной безопасности продлить свою тягучую жалобу. Какой долгий и темный день!
Полная нежности, она подождала минуту.
- В холодном тусклом рассвете? - выговорила она дрожащим голосом.
Но он уже был занят тем, что пытался связать воедино все отдельные части этого фантастического происшествия.
- А когда я не пришел, вы, значит, прямо отправились...
Но она не хотела разбрасываться.
- Сперва я пошла в вашу гостиницу, там мне сказали, что вас нет. Что вы накануне обедали в городе и с тех пор не возвращались. Но они как будто знали, что вы были в вашем клубе.
- Тогда вы подумали об этом?
- О чем? - спросила она, помолчав.
- Ну, о том, что случилось.
- Я была уверена, что вы здесь были. Я ведь все время знала, - пояснила она, - что вы сюда ходите.
- Знали?
- Ну, во всяком случае, я так думала. Я ничего вам не сказала после того разговора, который у нас был месяц назад, но я была уверена. Я знала, что вы добьетесь, - закончила она.
- То есть, что я не угомонюсь?
- Что вы его увидите.
- Так ведь нет же! - воскликнул Брайдон опять со своим длинным жалобным полустоном. - Там было появился кто-то - ужасная, в общем, скотина, которого я, на горе себе, затравил. Но это был не я.
Опять она еще ниже склонилась и глубоко заглянула ему в глаза.
- Нет, конечно, не вы. - И пока ее лицо висело над ним, ему почудилось, что он почти уже уловил в нем какое-то особенное выражение, затуманенное улыбкой. - Нет, благодарение богу, - продолжала она, - это были не вы. Да этого и быть не могло.
- Но ведь было, - почти с кротким упорством повторил он, глядя прямо перед собой в одну точку, как уже не раз с ним бывало за последние недели. Я должен был познать самого себя.
- Вы не могли, - сказала она ему в утешение. И затем, возвращаясь к прежнему и как будто стремясь отчитаться в том, что сама она тогда делала, она продолжала: - Но не в том важность, что вы еще не возвращались домой. Я дождалась того часа, когда мы с вами застали миссис Мелдун в доме, помните, когда мы с вами вместе сюда приходили, и она пришла, как я вам уже сказала, как раз в ту минуту, когда я, потеряв всякую .надежду, что мне откроют, в отчаянии еще стояла на крыльце. Впрочем, если бы даже и не было такого счастья, что она тут появилась, я бы все равно немного погодя уж как-нибудь придумала, где ее отыскать. Но это не все, - сказала Алиса Ставертон, словно возвращаясь к какому-то своему прежнему намерению, - дело не только в этом.
Лежа, он обратил глаза назад и вверх, чтобы ее увидеть.
- А в чем же еще?
Она прочитала в его глазах расшевеленное ею удивление.
- Вы сказали, в холодном тусклом рассвете? Ну так вот что: сегодня утром в холодном тусклом рассвете я тоже увидела вас.
- Меня?..
- Его, - сказала Алиса Ставертон. - Это, наверно, происходило в один и тот же миг.
Он полежал минуту, сосредоточившись, как будто хотел быть очень рассудительным.
- В тот же самый миг?
- Да, и опять во сне, как в тот раз, о котором я вам уже рассказывала. Он опять пришел ко мне. Тогда я поняла, что это знак. Что он пришел к вам тоже.
Тут Брайдон приподнялся; он хотел получше ее разглядеть. Она помогла ему, как только поняла, чего он хочет, и он теперь устойчиво сидел рядом с ней на приоконном диванчике и правой рукой сжимал ее левую.
- Он не пришел ко мне.
- Но вы обрели себя. - Она улыбнулась чудесной улыбкой.
- Да, теперь-то я обрел себя, это верно, благодаря вам, моя дорогая. Но тот скот с его жуткой физиономией - он мне совершенно чужой. В нем нет ничего от меня, даже от такого меня, каким я мог стать, - воинственно заявил Брайдон.
Но она сохраняла ту ясность, которая была для него как дыханье непогрешимости.
- Но разве не в том весь вопрос, что вы сами тогда были бы другим?
Он бросил на нее сердитый взгляд.
- До такой степени другим?
Ее ответный взгляд опять показался ему чудесней всего на свете.
- Разве вам не хотелось бы узнать, насколько другим? Так вот сегодня утром, - сказала она, - вы явились мне...
- В его образе?
- Как совершенный незнакомец.
- Так почему же вы узнали, что это я?
- Потому что, как я вам уже говорила много недель назад, мой ум и мое воображенье столько трудились над этим вопросом - чем вы могли и чем не могли быть, - все, понимаете, чтобы показать, как я о вас думаю. И тут среди всех этих волнений вы вдруг пришли ко мне, чтобы меня успокоить. Тогда я поняла, - продолжала она, - что раз этот вопрос вас тоже не меньше волнует, то к вам тоже само собой придет решенье. И когда сегодня утром я вас опять увидела во сне, я уже знала, что, значит, оно к вам пришло; и кроме того, я с первой же минуты почувствовала, что я почему-то вам нужна. Как будто он мне об этом сказал. Так отчего бы, - она странно усмехнулась, - отчего бы мне не любить его?
Это даже подняло Спенсера Брайдона на ноги.
- Вы любите это страшилище?
- Я могла бы любить его. И для меня, - сказала она, - он не был страшилищем. Я приняла его.
- Приняли? - совсем уже растерянно прозвучал голос Брайдона.
- Да. Сперва потому, что заинтересовалась его отличием от вас. И так как я не отвергла его и так как я поняла его, - в чем вы, мой дорогой, даже в последний момент, когда уже выявились все различия, так жестоко ему отказали, - так вот по всем этим причинам мне он не казался таким уж страшным. А ему, может быть, было приятно, что я его пожалела.
Она уже стояла рядом с ним, все еще держа его за руку, а другой рукой обнимая и поддерживая его. И хотя все это затеплило перед ним какой-то неясный свет, - "вы пожалели его?" - нехотя и обиженно проговорил он.
- Он был несчастлив, он весь какой-то опустошенный, -сказала она.
- А я не был несчастным? Я, - посмотрите только на меня! - я-то не опустошенный?
- Так я ведь не говорю, что он мне милее, чем вы, - согласилась она, подумав. - Но он такой мрачный, такой измученный. Он не сумел бы так изящно, как вы, поигрывать вашим прелестным моноклем.
- Да-а! - Эта мысль вдруг поразила Брайдона. - В деловые кварталы мне с моноклем нельзя было бы показаться. Они бы там меня совсем осмеяли.
- А его большое пенсне с очень выпуклыми стеклами - я заметила, я уже видела такие, - ведь это значит, что у него совсем загубленное зрение... А его бедная правая рука!..
- Ах! - Брайдона передернуло - то ли из-за доказанного теперь их тождества, то ли от сокрушенья о потерянных пальцах. Затем: -У него есть миллион в год, - добавил он просветленно. - Но у него нет вас.
- И он не вы, нет, нет, он все-таки не вы! - прошептала она, когда он прижал ее к груди.