—Сдается мне, Голуба Дмитриевна, что нас дурят,–Пашка озвучивает мои сомнения.
—Прямо очень даже может быть, Павел Андреевич,–моя физиономия по прежнему впечатана в чужую грудь… Все это удивительное сооружение я наблюдаю одним глазом. Абсолютно идиотское положение.
Танк обгоняет нас, что понятно по пыхтению сбоку, и прикладывает руку куда–то сбоку от двери…скорее, шлюза.
—Прошу Вас…Господин, гроза совсем разгулялась,–и меня втаскивают в «сторожку».
—Господин,–не сдержавшись, подпускаю в голос придыхания и томности,–поставьте меня уже на ноги…дайте оценить обстановку,–уже обычным голосом.
—Первая часть мне понравилась…вторая хуже. Ну ничего, научишься.
Меня продолжают куда–то тащить.
—Слушайте, это уже реально не смешно. Поставь на ноги, я сказала!–Рявкаю как в школе на старшеклассника, который спер булку у младших классов.
—Вообще замечательно…не помню, чтобы в последнюю сотню лет кто рисковал так со мной говорить.
—Последнюю…что? Последнюю…сколько?
Я с силой отстраняюсь и пробую рассмотреть …господина Дарка.
—Последнюю сотню,–подсказывает любезно и ставит меня на мои собственные ноги. Только вот руки с талии не убирает. Так мы и замираем, изучая друг друга.
То, что мой «транспорт» немаленький и нехлипкий…было и так понятно. Но не настолько же…Выше меня головы на три. И на обозначенный возраст как–то не сильно тянет. Не наш, конечно, С Пашкой ровесник, но и не старый еще. Волосы, иссиня–черные, без малейшего признака седины, собраны в какую–то замысловатую косицу. Как вырубленное из горный породы лицо. И глаза…черные с янтарем…не иначе, новомодные цветные линзы. Загорелый. Рукава то ли мундира, то ли пиджака закатаны, и я буквально залипаю на руках. Даже пальцы зудят, как хочется такое слепить…
—И какой вердикт?–Иронично поднимает левую бровь.
—Что «транспорт» мне достался вполне себе симпатичный…но плохо управляемый.–И только ляпнув это, понимаю, что зря…но…
—Даже не представляешь, насколько ты близка к истине,–улыбается. И улыбка совершенно меняет его лицо, оно становится мягче, человечнее…и напоминает…
—Вы родственник Грана?–Вырывается.
—И опять попала…такая сообразительная девушка. Прямо вот…
—Совсем не в Вашем вкусе, господин. Вы же предпочитаете красивых, понятных, без мозгов. А здесь совпадает только одно из трех.
Гран…Напряжение на смерть повисает в воздухе. И я вместе с ним. Этот господин Дарк так меня и не отпустил. А Гран подошел со спины.
—Точно совпадает одно из трех. Где были мои мозги, когда я согласилась на эту работу? С самого начала все странно.–Бурчу себе под нос.
Дарк
Тур прав, ущербный не ущербный, а он ее чувствует…так же, как я. Замысловатое у Вселенной чувство юмора. Скребется странное чувство. Удивление…с радостью. Занятно, и даже интересно. И сейчас надо ее отпустить. Пусть поживет здесь, освоится. Пусть, в конце концов, кто–нибудь ее просветит, кто мы.
—И…я предпочитаю абсолютно других, означенными только пользуюсь,–с трудом, но отпускаю ее.–Господин Гран покажет тебе, где можно привести себя в порядок. Гроза надолго, переждем здесь…и, помнишь, проникаться…
Резко разворачиваюсь и заставляю себя уйти. Сейчас еще не время…
—Что у вас тут происходит, что шипите друг на друга как два голодных варана? Кто он такой?–Ее шепот разносится по коридору первого уровня.
—Небольшое недоразумение…А Господин Дарк…он…куратор нашего учебного заведения…
Хорошо, пусть пока будет так, но договаривай, мальчик, договаривай…
—И мой отец…
Все даже лучше, чем я надеялся…
Гран
—Чувствуется, отношения с родителем у Вас не ровно складываются,–Гоба с опаской смотрит ему вслед.–Но это точно не мое дело,–даже руками взмахивает.
—С ним редко у кого складывается ровно. А со мной…Но ты права, дело это не твое,–получилось грубо и резко.
—Покажите, где можно привести себя в порядок,–обиделась, не смотрит на меня. Даже, если учитывая все обстоятельства…мне все равно не хочется, чтобы у нее оставалось такое впечатление.
—Прости, был груб. Не хотел. И прекрати мне «выкать». У нас нет обращение «вы» между собой, правила школы, обращение появляется только при взаимодействии
со студентами. Иное будет их интриговать и смущать.