— Как все-таки это обидно — цена…
— Так вот, вернемся к Аннете Ривьер. Потом, позднее, она полюбила… Ты сама прочитаешь об этом, он так хорошо написал, Роллан! А хныкать о том, что люди плохие и лживые, зря нечего. Надо считаться с реальностью. Роллан не коммунист, но он понимает это. В одной из книг «Жана Кристофа» у него есть такая аллегория: человек несет через реку ребенка, ему тяжело, он устал. Но вот занимается новая заря, их путь завершен, и человек говорит младенцу… Слушай, я прочту!
Она раскрыла книгу и прочитала:
— «Вот мы и пришли! Как тяжело было тебя нести! Кто ты, дитя?
И ответил младенец:
— Я — грядущий день».
Маша обняла подругу за плечи, прижалась щекой к ее смуглой щеке и так сидела неподвижно минуту или две. Нет, судьба благосклонна к Маше, она идет ей на выручку: в такую трудную минуту найти близкого друга, найти человека, которому хочется открыть душу и который не только выслушает и поймет, но и подскажет то, чего ты сама не знаешь!
— Скажи мне, Маша, откровенно: хотела бы ты, чтобы он стал твоим мужем? Согласилась бы ты на такого мужа? — спросила снова Лида.
— Мне пришлось бы его долго перевоспитывать. И если я не справилась бы с этим, мне пришлось бы уйти от него.
— Почему? Ты же любишь его.
— Люблю. Но, видно, не совсем. Во-первых, он очень слаб перед искушениями. Лиза сказала мне, что подобных историй она уже вынесла больше десятка, только ни одна до меня не решилась иметь от него ребенка. Во-вторых, он добрый, но эгоист. Себе он не может отказать ни в чем, а между прочим, сам многого не умеет делать. Он считает, что вовсе и не надо все уметь, надо, чтобы другие делали для тебя то, что не интересно и чего ты сам не умеешь. Это не моя философия. И главное… ты знаешь, откуда пошла вся моя трагедия? Он спросил меня однажды, обнял очень нежно и спросил, кто мне дороже, он или комсомол…
— Думаю, что с таким человеком ты долго не прожила бы. И не тебе его перевоспитывать. Нужен воспитатель покрепче, посильнее тебя.
— Возможно… Я попала в какую-то паутину. Мне так хочется видеть его, так хочется, а умом знаю — он мне не пара.
— Маркизов Семен Григорьич… Ты хотя бы знаешь его биографию? — строго спросила Лида.
— Отец его музыкант, живет где-то на Украине.
— Маркизов… Странно, что я знаю о нем больше, чем ты, хотя и случайно. Он и сам был музыкантом до работы в театре. Служил тапером в баре на Невском. Ты знаешь, что такое бар? Это было во время нэпа. Там он, несомненно, имел широкие возможности изучить «науку любви». От таких мужчин надо держаться подальше, особенно дурехам вроде тебя…
Маша промолчала. Наверно, Лида права.
— Итак, первый подсудимый — это ты. И ты признала себя виновной в поступке легкомысленном, в увлечении человеком, недостаточно тебе известным, недостойным тебя. Смягчающие обстоятельства есть, но они такого интимного характера, что в расчет их принимать трудно. А не принять — несправедливо по отношению к тебе. Ты несешь наказание за свою вину, оно в твоей последующей судьбе, которая не обещает быть легкой и гладкой. Ты хорошо наказана, достаточно, не дай бог никому. А теперь перейдем ко второму подсудимому. Это он. Он поступил с тобой, как поступают многие и многие мужчины, Не видя в этом худого. Я слышала от кого-то довольно пошлое мнение, что, дескать, это закон природы, мужчина по природе многоженец. А твой Семен — что и говорить! Ты можешь стать его женой, но тогда ты возьмешь на себя груз, который с такой готовностью тащит его Лиза. А ты — не Лиза, сколько я тебя знаю. Ты долго не вытерпишь. Итак: он виноват в неуважении к женщинам вообще, в безответственности перед своим будущим ребенком. Может, сообщить в общественные организации его театра?