— Всегда ты… — Владимир не договорил, потому что Генка уже ушел умываться и переодеваться.
Только в первом часу дня чистому, улыбающемуся и довольному Генке Чебыш вручил увольнительную и письмо.
— Ответ не забудь принести, — наставлял он. — Объясни, почему сам не пришел. Не всегда девчата нашу службу понимают.
— Ясное дело. — И, лихо метнув к виску ладонь, Генка выпятил колесом грудь: — Разрешите идти, товарищ сержант?
В воскресенье у дежурного по роте забот намного меньше, чем в обычные дни. Чебыш скучал. Казалось, что время тянется медленно-медленно. Это, наверное, потому, что он очень ждал письма от Наташи. «Вдруг обиделась: две недели от меня никаких вестей, — беспокоился он. — А может, обойдется? Отдаст Генка письмо — подобреет она… Не забыл бы только ответ принести».
У Генки увольнительная была до восьми часов вечера, потому что в это время Чебыш сменялся с дежурства и они должны были получить продукты для всей команды, что работала на разминировании, а затем сразу же ехать назад в пригородный поселок. Владимир был уверен, что раньше восьми часов Кулазов не вернется.
Но каково же было его изумление, когда в восьмом часу в казарму заявился Генка. Рукава мундира у него были завернуты, руки в смазке. Чебыш шагнул было к нему.
— Ты чего?..
— Подожди объясню. Вот руки помою только.
Но Чебышу не терпелось узнать, какую же весть принес Генка, и он пошел за ним следом в туалетную комнату.
— Ответ на письмо принес? И чего ты такую рань?
Генка повернул кран, пустил воду.
— Понимаешь, какая ситуация… Засели ребята. Не могут наладить машину — и все тут, — сказал Генка. — До слез мучаются, а не получается у них…
Чебыш смотрел на Генку, будто он появился с другой планеты.
— Какие ребята? Какая машина? Что ты мелешь?
Генка, возбужденный, размахивая руками так, что о них слетала мыльная пена, принялся объяснять «ситуацию». Из его непоследовательного рассказа Владимир понял, что где-то на дороге испортилась чья-то машина и Генка помогал ее наладить. Чебыш буквально остолбенел, когда узнал, что его друг все это время провозился с чужой машиной.
— Выходит, ты ни Наташи, ни Лены не видел? Не был там? — упавшим голосом спросил Чебыш.
Генка смыл с рук мыло, вытер их полотенцем.
— Так получилось… — Он вернул сержанту письмо. Непритворно вздохнул: — Пока с машиной возились, и не заметил, что время вышло. И сам понимаешь, в таком виде…
Чебыш в сердцах сплюнул.
— Черти тебя гоняли к этой машине! Что там, шофера не было? Суешь нос…
Чебыш очень рассердился на Генку. Клял себя, что связался с ним, и сожалел, что не послал письмо Наташе с кем-нибудь другим.
Остаток дня он не разговаривал с Генкой.
В поселок они возвращались поздно вечером. Чебыш сидел, прижавшись в угол кабины. Генку длительное молчание, видимо, тяготило.
— Дуешься? — спросил он.
Чебыш не ответил.
— Из-за ерунды сердишься.
— Ерунда! — возмутился Чебыш. — Ничего тебе поручить нельзя. Прицепился к чужой машине…
— На ней горючее везли.
— Ну и что из этого?
— В колхоз везли. Пора-то какая… Сев у них. А тут с горючим застряли. Понимать надо… Сразу видно — не жил ты в деревне. Я вот знаю — там иной раз день-два все дело решает.
Чебыш глянул на Генку, буркнул:
— Она тебе не простит этого.
— Кто?
— Лена.
— Любит, так простит, — ответил Генка. — Она у меня понятливая… Письмо пошлю. — И, на секунду повернув к Владимиру лицо, продолжал: — Ты тоже пошли Наташе. Напиши ей, что Генка во всем виноват. А я ей уж объясню.
Чебыш вздохнул, промолчал. Нет, нельзя было на Генку сердиться.
Желтоватый свет фар выхватил из темноты гладкую, серую полоску асфальта.
— Как думаешь, все мины ребята уже вытащили? — нарушил молчание Генка.
— Наверное, — отозвался Чебыш. — Да ты не радуйся. Возить их все равно тебе в карьер.
— Ну, это мы мигом. — Генка пристукнул ладонью по рулевому колесу. — Машина — как часы. Денек, может, два — и все мины будут в карьере.
— Переедем в другое место, — сказал Чебыш. — Теперь все лето придется разминированием заниматься. Надо ведь…
— Конечно, надо, — мотнул Генка головой. — До осени как следует поработаем.
— А осенью?
— Осенью Лена техникум заканчивает. И Наташа тоже. А мы — службу. — И опять Генка повернул на секунду к Чебышу лицо. — Ты куда поедешь? Домой с Наташей?
— Не думал еще.
— Мы вот уже решили. Ко мне в колхоз поедем. Она на ферму, я — на машину. Председатель обещал мне, мол, как домой вернешься, я тебя, Генка, посажу на самую лучшую машину.