Афанас взял мальчика за руку и, подведя его к фельдшеру, спросил, указывая на первую группу черточек:
— Это что?
— Неводят… — смущенно прошептал Никитка и провел ладонью под носом, оставляя на лице черную полосу во всю ширину ладони.
Когда Афанас перевел ответ Никитки, фельдшер даже задвигался на табуретке от охватившего его любопытства.
— А это?
— А это богачи себе всю рыбу забрали…
— Да ну? А это?
— Это… Не буду… — застеснялся Никитка, порываясь уйти.
Но Афанас удержал его.
— Ну, скажи нам, дружок! — попросил он ласково.
— Ты почему с гостями не хочешь разговаривать? — вмешался отец.
— Это… Это Эрдэлир, русский фельдшер, Афанас, Федот и отец собрались и избили богачей и отняли у них рыбу. Видишь, Федор и Роман лежат, а Павел убегает…
— Замолчи! — встревожился Егордан.
— Меня там нет! — крикнул Федот.
А Никитка уже юркнул куда-то в темный уголок.
— Да! — задумчиво произнес фельдшер. — Отняли все-таки рыбу, а? Надо бы, надо бы! — Он даже хлопнул себя по коленям от восхищения. — Вот молодец!
— Зачем драться! И без драки бы можно…
— А если не дают? — задорно возразил Дарье голос Никитки откуда-то из-за камелька.
— Правда! Если без драки не дают Да и не дадут! Надо драться, надо отнять у них рыбу, невода, землю… Где он?
Фельдшер подбежал к Никитке, схватил его и, вернувшись на свое место, усадил мальчика на колени. Сжимая его в объятиях, он растроганно говорил:
— Ах ты, мой дорогой! Да ты настоящий бунтарь! Отнять, отнять у них всю землю! Власть отнять!
Потом, немного успокоившись и касаясь своими мягкими усами Никиткиной щеки, русский неожиданно спросил:
— А учиться хочешь?
— Это богачам можно учиться, а бедняку надо работать, ему не до книг, — заметил Федот когда Афанас перевел вопрос фельдшера.
— Хочешь быть образованным, хочешь читать книги и узнавать из них много-много интересного? — спросил фельдшер.
— А книги с картинками? — осведомился Никитка.
— А как же! С замечательными картинками! Но главное — ты узнаешь из книг, как надо жить, книги научат тебя бороться с богачами и делать добро беднякам.
— Тогда хочу…
— Не в том дело… — печально заметил Егордан. — От нашего хотения пользы мало. Чтобы хотеть, надо деньги иметь.
— Может, его в пансион возьмут.
— Не-ет! — испуганно возразила Федосья. — Кого в пансионе обучают, того, говорят, в солдаты берут. Недаром в прошлом году, когда болтоевского Пуда отдали в пансион, Сарахыс так убивалась.
Пока взрослые тихо обсуждали Никиткину судьбу, сам он осторожно слез с колен фельдшера и задумчиво прислонился к камельку. Ему тоже вспомнилось, как горевала Сарахыс, когда отдавала сына в пансион.
Прошлой осенью Никитка с матерью побывал у Болтоевых. У них большая семья, человек десять детей, но всего одна корова. Оба старших сына играли тогда во дворе возле маленькой юрты. Когда Никитка с матерью вошли в юрту, там плакала навзрыд пожилая женщина. Это была Сарахыс, хозяйка. Голые мальчишки и девчонки, собравшись в кучу, боязливо поглядывали на вошедших. Сарахыс плакала, очевидно, давно. Она охрипла, веки у нее распухли, волосы растрепались. Сквозь рыдания то и дело прорывались проклятия:
— Краснорожий черт! Решил дитя загубить! — ругала она какого-то страшного злодея, будто он находился здесь же.
Федосья довольно долго сидела молча, потом спросила:
— Что у вас стряслось, Сарахыс?
Сарахыс резким движением ладони провела по пазам.
— Учитель-то краснорожий да фельдшер — синие глаза! — насильно назначили моего Пуда в пансион… А муженек мой, по своей глупости, согласился на их уговоры и сам загубил собственное дитя… Будет теперь сына нашего учить казна, а потом казна же и заберет его в солдаты.
— А может, не заберет… — робко вставила Федосья.
— Дура! Станут они наших детей даром учить, пожалеют нас! Думала я: подрастут детки, хоть поживу по-человечески. Куда там! Забрали, проклятые Средь бела дня забрали чужое дитя! А этот синеглазый черт еще смеется! Ему, конечно, смех, а мне — горе.
Долго еще беседовали на эту тему в маленькой юрте. Наконец фельдшеру и Афанасу как будто удалось убедить Федосью, что если и берут в солдаты, то независимо от того, учился человек в пансионе или нет А уж если забреют, то грамотному, понимающему по-русски солдату и служить легче. Порешили на том, что фельдшер узнает у учителя, можно ли устроить Никитку в пансион, а тем временем Егордан еще раз обсудит это дело с домашними.