Она не знала, что именно, но несомненно это должно быть ужасно.
Такая неопределенность сводила с ума. Казалось бы, ну сон — и сон. Всего лишь бессвязное порождение дремлющего сознания. Джоанна никогда не придавала большого значения снам, и ей бы очень хотелось не обращать внимания и на этот. Но не получалось.
Ее врач сказал, что причудливых сновидений следовало ожидать: ее ударило током такой силы, что произошла остановка сердца. Мозг подвергся воздействию мощнейших электрических импульсов — напряжение высоковольтной линии составляло многие тысячи киловатт. Совсем без последствий это остаться не могло, но врач был уверен, что всерьез беспокоиться не о чем.
Джоанна хотела бы полностью разделять его уверенность, но…
Сначала — оглушительный рев океана, перекрывающий все другие звуки. Затем — красивый дом, одиноко высящийся над морем. Дом вызывает у нее противоречивые чувства: восхищение и гордость — и в то же время беспокойство и страх; в этих чувствах хочется разобраться, но ее неодолимо влечет прочь, и дом отдаляется, тает в тумане. Ярко раскрашенная карусельная лошадка, покачиваясь, кружится на блестящем медном штыре, словно бы под музыку, не слышную Джоанне. Пахнет розами; краем глаза она видит вазу с цветами. Рев прибоя резко стихает, становится слышно громкое тиканье часов. Джоанна проходит мимо мольберта и ускоряет шаги, потому что нужно успеть… Нужно найти что-то… Услышав всхлипывания, она бежит…
Джоанна резко села в постели, выбросив руки вперед. Она дрожала. Сердце едва не выпрыгивало из грудной клетки, воздух с трудом прорывался сквозь сжатое судорогой горло. Весь мир окутывала холодная черная пелена страха, боль и печаль были почти невыносимы.
Она постаралась успокоиться. Медленно опустила руки, внушая себе, что это просто сон. Всего лишь сон. Охватившие ее бурные чувства потихоньку отступали, оставляя после себя уже привычное смутное томление.
Сон стал иным, точнее, изменилось его воздействие на Джоанну. Теперь страх, и боль, и тревога, переживаемые ею, были куда более сильными, чем раньше. И еще невыносимее стало сознание того, что действовать надо немедленно. Она откинула одеяло и спустила ноги с кровати, чуть посидела, словно пытаясь понять, что с ней и куда она стремится, потом все-таки встала. В конце концов, уже утро — хотя и очень раннее. Половина шестого.
Она прошла на кухню, поставила кофе, потом зажгла свет в гостиной, уютной комнате с удобной мягкой мебелью, заполненной множеством безделушек со всех концов света. Тетушка Сара любила путешествовать и каждое лето, прихватив племянницу, отправлялась в какой-либо отдаленный уголок земного шара.
В детстве все друзья завидовали Джоанне: тетушка Сара была совсем не похожа на прочих родителей. Джоанне и самой нравилось ее неортодоксальное воспитание. Но в самом дальнем, тайном уголке души она горько завидовала друзьям — ведь у всех были мама и папа, кроме нее.
Она подошла к холодному камину и указательным пальцем медленно провела по серебряной рамочке фотографии на каминной полке. Тетя Сара — умные глаза, теплая улыбка. Джоанна погрузилась в воспоминания и запоздало устыдилась своих детских мыслей о том, что одной тети для счастливой жизни мало. Одна тетя не в силах дать ей чего-то важного, необходимого, чего Джоанна лишена навсегда.
Она перевела взгляд на другой снимок в такой же серебряной рамке. Ее родители. Мать на этом снимке моложе, чем Джоанна сейчас, — сияя улыбкой, прелестная, хрупкая, она стоит, опираясь на сильную руку мужа. Люси вышла замуж за друга своих детских игр и была без ума от него до последнего дня жизни. Джоанна помнила, как неизменно нежно разговаривала ее мать с ее отцом, ласково называя его «милый».
Отец, Алан Флинн, запомнился Джоанне своим смехом, веселым и заразительным. Он обожал жену и дочь и был готов ради них на все. Никогда не ссылаясь на занятость на работе, адвокат Флинн охотно проводил время с семьей.
Джоанна, вглядываясь в фотографию родителей, задумалась, далеко уже не в первый раз, что было бы, если бы в то солнечное июньское утро судья не заболел. Тогда отец не получил бы выходной и не повез жену кататься на лодке. И почему судьба распорядилась так, что в этот день она, Джоанна, оказалась далеко: тете Саре вдруг вздумалось свозить ее в Диснейленд. И как могло случиться, что служба погоды не предупредила о шторме. А если предупреждение было, то почему отец этим пренебрег. Он, с его большим опытом морских прогулок, не смог тогда подвести лодку к берегу.
С тех пор прошло уже двадцать лет.
Свист кофеварки, возвещающий, что кофе готов, отвлек ее от грустных воспоминаний. Это сон на нее так подействовал, решила она, идя на кухню.
Но первая утренняя чашечка кофе не принесла ей успокоения. Горечь трагедии ее детства в это тихое утро была остра как никогда. Как будто открылась старая рана — Джоанна опять чувствовала себя обойденной и покинутой, брошенной на произвол судьбы, как в тот июньский вечер, когда тетя Сара обняла ее и заплакала.
Как будто все возвращается вновь.
Прошла первая неделя сентября, потом вторая. Джоанна изо всех сил старалась держаться как ни в чем не бывало, но нервы ее были на пределе. Все тот же сон повторялся каждую ночь, и она пребывала в постоянной тревоге и беспокойстве. Джоанна ловила себя на том, что часто отвлекается от работы и напряженно вслушивается, совершенно не представляя себе, зачем она это делает.