Анатолий Игоревич растопырил пальцы и посмотрел на руки — они дрожали. В таком виде появляться на людях не годится. Банкир взял из ящика стола склянку с таблетками, открыл, выловил два кругляшка и отправил в рот. Посидел, ожидая, пока лекарство подействует, но не выдержал. Повернувшись, открыл дверцу встроенного в стену бара и после секундного колебания выбрал «Мартель». От коньяка разошлись по телу теплые умиротворяющие волны. Во сто крат приятней и надежней всей этой заморской химии. Бросив в рот лохматый шарик «Рафаэлло», Анатолий Игоревич закрыл бар.
Кто посылает открытки? Зачем? Шантаж, желание досадить, месть? Возможно, этот человек, каким-то чудом узнавший об обстоятельствах исчезновения Инги, не вполне представляет себе, что произошло на самом деле. Он считает, что у него на руках сильный козырь. Но ведь это был просто несчастный случай, ничего больше. Тут нечем шантажировать, не за что мстить. Толя Быков ни в чем не виноват, по крайней мере с точки зрения закона и здравого смысла.
Убедившись, что руки больше не дрожат, Анатолий Игоревич вышел из-за стола и направился к двери. Десятки его отражений двинулись вместе с ним — стены были обшиты зеркальными панелями. Довольно странный дизайн для кабинета президента банка, неэстетичное и непрактичное решение. Но Быков сам настоял на этом. Почему — знал только он сам. Это была его маленькая хитрость, скрывающая большую тайну. Быков страдал клаустрофобией. Зеркала визуально расширяли и без того просторный кабинет, и пространство теряло четкие грани. Не то что в прежнем кабинете, напоминавшем тоннель…
…сильным, мужественным и добрым…
Толя Быков очень хотел быть таким. Он очень старался, и до того рокового дня, когда они с Ингой отправились бродить по руинам крепости, у него неплохо получалось. Но в тот день…
Инга вошла в какой-то узкий тоннель, и гулкое эхо импровизировало, играя со звуком ее шагов.
— Пошли! — Инга обернулась и поманила его рукой, но Толя не шелохнулся. Он с ужасом смотрел в каменное горло, готовое заглотить его, смять, раздавить.
Инга сделала еще шаг, вновь обернулась и что-то сказала, улыбаясь. Толя, парализованный ужасом, ничего не слышал. В какой-то момент ему показалось, что тоннель двинулся навстречу, потянулся к нему, подобно огромному хоботу или шлангу гигантского пылесоса. Толя попятился, споткнулся и упал, не в силах оторвать взгляда от этого монстра.
— Толя-а!!!
Из ступора его вывел крик Инги. Она провалилась в какой-то колодец возле самого входа и теперь висела над пустотой, цепляясь за каменный край и чудом удерживая потерявшее опору тело от падения. Толя видел только ее пальцы, скребущие камень в отчаянной попытке найти щель или выступ. Чудовище и впрямь было готово поглотить свою добычу.
Инга снова закричала. Толя заметался у входа в тоннель, схватил какую-то палку и протянул ее девочке. Палка оказалась короткой — до скребущих холодный камень пальцев все равно оставалось около метра.
Толя сделал шаг вперед, вплотную подойдя ко входу в тоннель. Оставалось еще полметра. Инга продолжала кричать, уже на родном, непонятном для Толика языке, но никакие слова, даже если бы Толя их понимал, никакие заклинания не заставили бы его добровольно шагнуть в эту пасть. Он присел, стараясь протянуть палку как можно дальше.
Инга попыталась ухватиться за нее, но, едва подняв руку, лишилась опоры и исчезла во тьме колодца. Чавкающий звук — отрыжка каменного людоеда — означал, что борьба за жизнь окончена…
Анатолий Игоревич вышел в приемную и, кивнув секретарше, направился к лифту.
Что же значат эти открытки? Ингу тогда так и не нашли. Никто не знал, что они отправились гулять с Толиком, а допрашивать русского никому не пришло в голову. Сам он не горел желанием рассказывать. Так почему же всплыла эта история? Окажись тогда в крепости свидетель, он непременно сообщил бы о происшествии и все стало бы известно еще тогда. Может, кто-то подозревает его или о чем-то догадывается? Но тогда почему этот догадливый тип молчал столько лет?
Двери лифта разошлись в стороны, приглашая Анатолия Игоревича войти в кабину. Лифт был для него самым тяжким, самым страшным испытанием, но что поделаешь — кабинет находился на восемнадцатом этаже.
Сейчас Быкову потребовалось неимоверное усилие, чтобы шагнуть в дюралевый саркофаг. Он даже ощутил слабость в коленях. С чего бы? Наверное, его вывела из себя эта дурацкая открытка. Но ничего, он справится.
Быков зашел в кабину, нажал кнопку и встал в середине, прикрыв глаза. Скоростной лифт рухнул вниз и замер, словно упав в кучу осенних листьев.