– Ну, смотри. В случае чего свистнешь.
Некоторое время они молча пили кофе; художник громко отхлебывал и хрустел сухариками.
– Ты бы, Димыч, собой занялся, что ли, – заметил Артур. – А то чисто бомж. Пойдешь к правнучке, не забудь побриться, переоденься… Душ прими, наконец. Приличные шмотки есть? Дама все-таки.
– Да ладно тебе! – отмахивался Дима. – Неизвестно еще, что там за правнучка. Странно, что Елена Станиславовна никогда о ней не упоминала. Я думал, у нее никого нет…
Дима надел новую футболку и свежевыстиранные джинсы, побрился и причесался перед зеркалом, чего обычно не делал, и отправился знакомиться с правнучкой Елены Станиславовны Элеонорой Бычковой. Он не стеснялся женщин, даже с незнакомыми вел себя легко и непринужденно. У него были приятная улыбка и приятная манера взглядывать на женщину, чуть склонив набок голову и слегка исподлобья – как будто он ее рассматривал и восхищался. Причем это получалось у него само собой, а не было культивировано с далеко идущими целями.
Дом с арками, второй этаж, квартира пятнадцать, код сорок-пять-шестнадцать. Здесь! Дверь щелкнула, Дима дернул за ручку, вошел в полутемный подъезд и осмотрелся. Мраморный пол в шашечку, широкая лестница, высокие потолки. Дом для начальства. Сколько ему лет? Один из последних сталинской застройки
– полвека, а то и больше. Что значит штучная работа, до сих пор держится.
Правда, выглядит, как обедневший богач – форма еще есть, а лоску – увы: потерто, облуплено, стекла высокого окна мутные. Так и человек, философски подумал Дима, поднимаясь через две ступеньки и затаив дыхание, чтобы не дышать затхлым воздухом, в котором настойчиво пробивался кошачий запашок.
Он позвонил в квартиру пятнадцать.
– Кто? – раздался резкий женский голос из-за двери.
– Я от дяди Пети, соседа Елены Станиславовны! – прокричал Дима. – Надо поговорить!
Дверь распахнулась, и он увидел небольшую женщину с костылем. Правая стопа у нее была забинтована.
Входите! – скомандовала женщина, развернулась и попрыгала по неосвещенному коридору на одной ноге, помогая себе костылем. Дима пошел следом, рассматривая ее сзади. Короткие волосы, линялая футболка и мятые шорты; лопатки торчат, ноги тонкие и какие-то бледные. Да-а-а…
Она перепрыгнула через порог комнаты, добралась до дивана и упала с облегчением, положив больную ногу на подушку.
– Садитесь! – приказала хозяйка, ткнув рукой в кресло напротив.
Дима сел и уставился на нее с любопытством. Теперь он мог хорошенько рассмотреть ее с другой стороны. Дима вообще любит рассматривать лица, как уже, кажется, упоминалось – видимо, это в нем профессиональное. И что же он увидел? Невыразительное лицо, бледно-голубые глаза и маленький узкий ротик. Добавить сюда резкий каркающий голос, и вуаля, как говорила Елена Станиславовна: портрет средних лет правнучки в интерьере городской квартиры, которой не помешал бы хороший ремонт. Ни искры, ни красок, ни акцентов, ничего. Рисунок-раскраска. Дима, раскрыв рот, уже представлял, как раскрашивает это: синие тени, черная тушь, бежевые румяна, бесцветный блеск на губах. А волосики дыбом… Немедленно пригладить, провести четкий пробор, добавить блонд или вообще перекрасить в платину. Мебель допотопная. На большом письменном столе у окна компьютер, ручки, настольная лампа, блюдце со всякой мелочью вроде скрепок и флешек и беспорядочная кипа бумаг. Писательница? Ни одного цветка на подоконнике, а дядя Петя говорил: ходила по саду и нюхала нарциссы…
– Я вас слушаю!
Она вернула его на землю. Дима откашлялся и представился:
– Дмитрий Щука, художник, друг Елены Станиславовны, с прискорбием воспринявший весть о ее кончине.
– Художник Дима! – воскликнула женщина. – Знаю, Лёля говорила. – Она ухмыльнулась, вспомнив что прабабушка называла его балабоном, а сосед дядя Петя раздолбаем. – Вы хотите купить дом?
– Нет, у меня уже есть дом, – сказал Дима. – Я хочу спросить о… – Он замялся, не зная, как назвать наследство: «антиквариат», «барахло» или безлико: «вещи вашей прабабушки». – У Елены Станиславовны были интересные старые предметы, книги, фарфор… Что вы собираетесь с ними делать, если не секрет?
– Какой секрет… – Она махнула рукой. – Не думала об этом. Хотите купить? Вы для себя или перепродать?
Дима порозовел. Однако! Прав дядя Петя, характерец чувствуется. Вот так сразу быка за рога!
– Для себя… кое-что. И для моего друга, у него антикварный магазин «Старая лампа», знаете? Кстати, у вас красивая квартира. Сколько комнат, две? Три? Потолки высокие, окна в парк, центр. И паркет дубовый, в хорошем состоянии.