— Нет, конечно, но я обязан быть вежливым с гражданскими. — Начал оправдываться Майерс.
— Почему ты вообще взял этот цветок?
Майерс опустил голову вниз, ухватившись за корпус винтовки.
— Знаешь ли ты, что он обозначает? Какую угрозу несёт?
— Нет…
Тогда офицер выхватил цветок у Майерса. Но вмешалась Эллисон. Она забрала истёртый бутон прежде, чем его окончательно скомкали. Взгляд офицера — полон ненависти, а Эллисон — бормочет что-то бессвязное.
Наконец, когда оба солдата собрались уходить, Эллисон выдала свою знаменитую фразу — в крике, полном отчаяния, скорби и, в целом, возвышенного порыва души: «Цветы лучше пуль!» Остаётся гадать, что было вложено в эти слова — обида, или настоящее воплощение вольного духа.
Как писали американские СМИ, вскоре её имя будет ассоциироваться с пацифизмом и честью. Жаль, что она не знала об этом, когда, на следующий день, четвёртого мая 1970 года, скончалась от смертельного ранения. По крайней мере, не от штыка на винтовке, а, просто, от выстрела. Как будто и не о чем жалеть.
Казалось, лишь от осознания этой мысли — начался дождь. Первые капли скатились за воротник, и холодные пальцы коснулись виска.
Брайан стоял с раскрытым зонтом, любуясь пасмурным небом.
Где-то вдали прошёл нефилим, полетели тёмно-серые листья.
— Долго собираешься мёрзнуть?
— Мне и здесь нравится, подальше от всех.
— Нет ничего плохого в том, что ты особенная. И не стоит вообще прислушиваться к чьему-либо мнению.
— А к твоему?
— Ну, иногда слушай. Буду стараться говорить по делу.
— У нас новый преподаватель...
— Здорово. — Сказал Брайан, затаскивая Лизу под зонт.
— Спрашивал об этом дне. Считает, что Эллисон героиня — потому что «умерла символично». — Процедила Лиза.
— Я бы доказал ему, что он не прав, но ты, вероятно, будешь против.
— Да, буду. И тебя исключат за такое.
— Меня не волнует. Элизабет, никто не имеет права тебя обижать.
— Утром ты — говорил почти тоже самое.
— Я был неправ. Людям ведь свойственно ошибаться?
Тусклый свет таял под влиянием странной планиды, и лез под зонт бушующий ветер, — догоняя, подталкивая к бегству. Но от непонимания трудно сбежать.
Тогда, поздней весной, полвека назад, Эллисон слышала самую поэтичную песню. И весна для агонистов должна была стать преддверием astra-mundi, что и предрекали забытые — и — верили своим словам, не приравнивая их к стереотипам.
Трагедия в том, что люди привыкли часто пересматривать бессмертные убеждения, думая, что они «взрослеют», — смиряясь с бренностью и неотвратимостью, с тем, что ничего нельзя изменить.
— Цветы лучше пуль. — Прошептал Брайан. — На самом деле, не будь я гордецом, согласился бы сразу. «Nil novi sub luna». И, тем не менее, когда-нибудь мы все проснёмся в лучшем мире, где эта идея вновь воплотится, став догмой, и объединит мировое сообщество.
«Почему-то мне сложно в это поверить». — Подумала Лиза.
— Да, обязательно. Иначе и быть не может! — Ответила вслед.
Когда закончился дождь, они превратились в две тени, рассуждающие о заплаканных скалах и карликах в смуте, как об окликающих блуждающий пепел, и пожелали стать его частью, чтобы на миг услышать звенящий голос Агона и раствориться, как в каком-нибудь неотчётливом сновидении, — в долине вечноцветущей сирени.
Гончаров А.С.
2020
Конец