Грегорио решил, что хотя бы в этом должен разуверить девочку: ведь Николас покинет Флоренцию задолго до того, как туда прибудет ее мать…
Помимо практических вопросов, он почти ничем не мог помочь Мариане де Шаретти. Февраль был ужасным месяцем, Полный дурных мыслей и тяжелых воспоминаний.
В это время года юные девушки, такие как Катерина и Тильда, порой на карнавале находили себе супругов. В прошлом году обе дочери демуазель были еще слишком юными. В этом году Тильда, которой уже исполнилось четырнадцать лет, с нетерпением ждала празднества.
Однако Мариана де Шаретти без всяких объяснений на весь день заперлась с дочерью в доме и под предлогом болезни даже не выходила к гостям. Тильду, проплакавшую все глаза, спасло появление супруги Ансельма Адорне, которая с упорством женщины, всегда привыкшей настаивать на своем, заявила, что не уйдет из этого дома, не повидавшись с Тильдой и ее матерью.
После этого пропасть между демуазель и ее дочерью неудержимо росла по мере того, как мать готовилась к отъезду. Напряжение сделало ее чрезмерно придирчивой. Раз за разом Грегорио был вынужден выслушивать ее указания; то же самое относилось и к остальным работникам: Кристофелю, Белобра, Хеннинку и Липину. С собой демуазель намеревалась взять одну лишь Тассе, служанку из Женевы, которая приехала в Брюгге, когда разорился ее прежний хозяин; кроме того, она собиралась нанять еще нескольких телохранителей для защиты. Флоренция являлась конечным пунктом назначения, но один лишь Грегорио знал, что прежде всего демуазель намеревалась посетить Дижон и вырвать правду у своего родича, Тибо де Флери, который, невзирая на почтенный возраст и старческое безумие, все же, по словам Пагано, подписал бумаги, дающие разрешение на брак его крестницы Катерины.
Это будет весьма неприятный визит. Тибо де Флери являлся также дедом Николаса, ― и тот его разорил. Первая жена Тибо де Флери дала жизнь матери Николаса. Та самая несчастная, ныне покойная мать, отвергнутая собственным мужем рогоносцем, которому ненавистно стало само имя Николаса. Именно поэтому бывший подмастерье и оказался вынужден покинуть Брюгге. Пока бывший муж его матери жил то в Шотландии, то во Фландрии, ни Николас, ни компания Шаретти не могли чувствовать себя в безопасности.
Впрочем, никто не был заинтересован в том, чтобы обнародовать связь между Николасом и лордом Саймоном. По крайней мере, сам шотландец и его новая жена желали этого меньше всех прочих. В компании Шаретти тайну знали лишь Грегорио, Тоби и Юлиус, которым об этом поведала сама демуазель после всех прошлогодних несчастий.
Грегорио никому не сказал ни слова: даже Марго, своей любовнице, с которой жил уже несколько лет. Однако порой, когда та гадала вслух, подобно многим другим, что же связывает Вдову и ее бывшего подмастерья, Грегорио говорил:
― Я думаю, он нуждался в тепле семейного очага. В детстве он был этого лишен…
В этом году Мариана де Шаретти пожелала лично увидеться с Марго и одобрила выбор своего поверенного. В марте, когда Грегорио отслужил в компании Шаретти целый год, демуазель пригласила их обоих на улицу Спаньертс и там прилюдно поблагодарила стряпчего за его услуги…
Когда позднее Мариана наедине спросила, почему Грегорио до сих пор не женился, он вынужден был открыть ей правду: Марго до сих пор связывали узы брака, и она не могла от них освободиться.
Если бы не это обстоятельство, Мариана вполне могла бы поручить Тильду заботам Марго в свое отсутствие. Ведь даже для того, чтобы съездить в Дижон и вернуться, демуазель понадобится не меньше шести недель, а дорога во Флоренцию и обратно займет вдвое больше времени. Если же придется задержаться и начать процесс по расторжению брака, то вполне вероятно, что демуазель не вернется в Брюгге и не увидит старшую дочь до самой осени, когда придут фландрские галеры. В свою очередь, если дело дойдет до суда, Грегорио намеревался направиться во Флоренцию, вне зависимости от желаний самой Марианы.
Так обстояли дела, когда внезапно пришли сразу два письма от Николаса. В тот день Мариана де Шаретти была занята делами. На закате Грегорио отпустил писцов, но сам оставался в кабинете еще около часа, изучая бумаги и проверяя учетные книги при свете восковых свечей, ― небольшая роскошь, который дозволяла ему хозяйка компании.