Как уснуть? Как выбросить из головы все эти мысли? Ох, тяжела ты, шапка педагога!..
* * *— Не уходи. Ты моя жена. Останься.
— Девочки будут ждать.
— Не хочешь быть со мной?
— Не могу. У меня всё там. И зубная щетка…
— Я купил для тебя зубную щетку. И вообще это ерунда. Ты моя жена. Когда наконец…
— Что изменится? Ты, надо не надо, и так всем твердишь: «Моя жена».
— А тебе не нравится?
— Кому это важно, кроме тебя… и меня?
— А если у нас…
— Ну, подожди. Жена. Конечно — жена. Ну, подожди немного.
— Странная ты.
— Нет, ты.
Они разговаривали шепотом — стенки тонкие, а старенькая хозяйка с внуками давно спят.
— Почему надо — как воры?
— Ну, дай мне… привыкнуть.
— Не понимаю.
— Ну, как тебе объяснить? Не могу. Пусти.
Сашка выпустил ее. Алена встала, оделась. Он двигался излишне четко, каждым движением словно говорил: «Ну что ж, капризничай, потерпим», — не понимает, обиделся.
Алена подошла, положила руки на твердые плечи.
— Не злись. Лиля говорила, что у тебя глаза, как черные огни. Сашка, не умею объяснить. Не злись.
Он сжал ее так, что не вздохнуть.
— Ты мне зуб сломал!
— Покажи.
— Не сломал, так сломаешь. Разве можно…
Сашка тихо засмеялся, осторожно погладил ее растрепавшуюся голову:
— Жена. Жена. Все равно жена.
Алена тоже засмеялась:
— У тебя зубы, да и сам ты сделан из чего-то неправдоподобного. Твердый, как…
— А ну, придумай нештампованное сравнение! А ну!..
— Как самшитовый пень, — ударение она сделала на «пень».
— Гениально.
На цыпочках, шатаясь от зажатого смеха, прошли темный коридорчик. Ощупью, тихо открыл Сашка входную дверь, медленно-медленно, чтоб не хлопнула, не щелкнула, закрыл, и оба расхохотались.
— У тебя лицо, правда, как у вора!
— То ли еще будет с твоими фокусами.
— Нет, а представь, если мы воры. Или шпионы. Нет, какие-нибудь конспираторы.
Растаявший под весенним солнцем снег к ночи прихватило морозом — стало скользко. Изредка шуршали по асфальту машины, гулко раздавались в улицах шаги. Вдруг Сашка с маху поцеловал Алену, оба поскользнулись, чуть не упали.
— Сумасшедший — под самым фонарем!
— Так надо. Кто заподозрит конспирацию?
Подпольщиков сменили археологи. Они с Сашкой — археологи, провалились на зыбкой поляне и очутились в огромном городе. Неведомо как сохранился он под землей с далеких времен. Надо бы вернуться к своему отряду, а хочется самим определить эпоху, понять, какой народ создал этот великолепный город. Они старались угадать планировку, разглядывали детали архитектуры, спорили. Зайти бы в дом, посмотреть внутреннюю отделку, утварь! Опасно — дом (сколько веков назад он построен?) может рухнуть, они погибнут, и никто не узнает об их находке, древний чудо-город простоит еще много лет в ожидании человека. Скорей, скорей!..
Группа подгулявших солидных дядей нарушила игру. Пришлось снова «уйти в подполье». Теперь они жили в девятнадцатом году, но, как и в сорок первом:
Шла жизнь, наполненная до краев Неукротимым дыханьем боя.Свернув за угол, оба увидели темную фигуру впереди, одновременно узнали одежду, походку:
— Мишка! С Мариной что-нибудь?..
Бросились догонять:
— Мишка!
Он остановился, подождал их:
— В родильный отвез Мариночку.
— Разве уже?
— У нее все в порядке?
— Боится. Нервничает, плачет.
— Ну, это… А так-то все в порядке?
— Говорят, в порядке.
У подъезда института простились с Сашкой. Он долго не отпускал Алену. Миша смотрел на небо, а ей было нехорошо, неловко.
По темной лестнице общежития поднимались медленно. Алена держалась за Мишин карман:
— Как решили назвать?
— Девочку — Мариночкой, а сына не придумали…
— Вот и родится сын. А ты кого хочешь? А Маринка — кого? А приданое-то готово? Ты скажи — мы сошьем, постираем.
У дверей Мишиной комнаты (только месяц, как они получили ее) Алена спросила:
— У тебя, наверно, все кувырком — помочь прибраться? — «Тоскливо ему сейчас идти в пустую комнату». — Я, право, не хочу спать.
Миша нахмурился, глянул в темноту коридора.
— Не знаю. Поздно. Не стоит. — Опять посмотрел мимо Алены, вдруг с излишней значительностью сказал: — Заходи, — и быстро отворил дверь.
В комнате словно кто в припадке безумия перепутал все вещи: на столе, среди грязной посуды, — подушка, открытый флакон духов, на полу брошено полотенце, на расхристанной постели — грелка и Маринина тапочка.