Через несколько минут неприступная Евдокия Ниловна присела на чистом крылечке «маленько язык почесать».
— Вы давно здесь? — спросила Глаша.
— Здешняя я, природная, неструганая.
— Отчего же у вас так плохо все? — не утерпела Алена.
Дуся нахмурилась.
— Почему плохо? Урожай в прошлом годе собрали лучше лучшего, заработали и денег и хлеба. Почему плохо? Конечно, мне тут в привычку…
Она вдруг прислушалась и оглянулась на звук приближающегося мотоцикла, позади которого так и клубилась дорога. Мотоцикл стремительно подлетел и резко остановился в нескольких шагах от крыльца. Молоденький плечистый парень, весь в пыли, в кепке, надетой назад козырьком, опустив ноги на землю, в изнеможении откинул голову и закрыл глаза.
— Гошка! — вмиг подскочила к нему Дуся. — Опять напился, опять прогул делаешь! Оюшки, голова дремучая, сознания в тебе нет!
— Пить подай, Дуська, — как бы не слыша ее, хрипло попросил парень и облизал темные губы.
— Вот я те подам! — Хлопнув его по спине, Дуся приказала строго: — А ну иди в избу, проспись!
— Не-е, — капризно протянул парень, приоткрывая мутные глаза. — Пить подай!
— Да не пущу я тебя такого — убьешься, пустоголовый, на своем «коне». Иди проспись!
Парень ударил ногой по педали, рванул застрекотавший мотоцикл и, круто повернув, выехал на дорогу.
— Гошка, стой! — закричала Дуся. — Паршивец!..
Но только пыль взлетела по дороге. Глаза женщины наполнились тревогой.
— Ну, вовсе бросовый стал парень!
— Брат? — участливо спросила Зина.
— Мужнин братишка. — Дуся отерла разгоряченное лицо рукавом и глубоко вздохнула. — Как прошлый год работал! А нынче? С зимы, правда, уж говорили, с дружками схлестнулся — выпивать начал. А сейчас, глядите-ка, середь рабочего дня…
— Это с какой же радости? — спросила Алена.
— С какой? Денег много, вот и загулял. Прошлый год, глядите-ко, сколь у нас заработали! Гошка — на тракторе сколь деньгами получил, да боле полутораста пудов хлеба зерном. Вот и «случилось», — закончила она сердито.
— Разве от достатка обязательно запивают? Ерунда! — раздраженно возразила Алена.
Дуся горько усмехнулась.
— Который человек самостоятельный — конечно, худого не будет. Муж у меня, комбайнер, поболе Гошки-то заработал, — сказала она, — и я немало «а тракторе. Батя мой работает дай боже! Вот мотоцикл купили, одежу справили, гардероб, приемник, дом починили. А этот — как уборку прошлый год кончили, совсем смурной сделался. «Скучно, — говорит, — место здесь неславное». Просто несамостоятельный человек. Коля, муж мой, — он и книжки читает, и в шахматы… Теперь вот в заочный поступать надумал, учебники привез, и буфет сам делает — не нравятся ему магазинные… — И, спохватившись, что слишком уж много наговорила о муже, нахмурилась: — Что за скука, если человек самостоятельный? — И, опять поглядев на дорогу, подумала вслух: — Прямо расстроилась вся… Не убился бы! Надо бы его в нашу эмтээс — при братних-то глазах все лучше.
— Он комсомолец? — спросила Глаша.
— Оюшки, важность! — почему-то опять рассердилась Дуся. — У нас здесь и комсомолы и некомсомолы — все враздробь.
— Девушку бы хорошую вашему Гошке! — налетела Алена. — Если человек хорошо зарабатывает, ничего ему больше и не надо — так по-вашему? Мужа в пример поставила! Во-первых, у мужа твоего семья. Во-вторых, говоришь, он человек самостоятельный. А что делать в вашем райцентре несамостоятельным? И правда, место здесь неславное: пылища чертова, ни садика, ни кустика, в магазине пустота, какой-то Голый командует, себе квартиры строит. И все враздробь!
Не желая слушать Дусиных возражений, Алена махнула рукой: знаю, мол, все, что скажете! — и, чувствуя, что ее волнение вроде как бы и неуместно, вдруг встала и пошла к дороге.
— Ты куда, Аленка? — крикнула Зина.
— К нашим, в Дом культуры! — Куда еще было идти в этом чужом, неприглядном поселке?
Дорога курилась под ногами. Алена сошла на обочину, где земля потверже, и повернула на широкую серую улицу, упиравшуюся в площадь, а там и Дом культуры. Дорога жалась к домам с подветренной стороны: по ней то и дело проносились грузовики, выбрасывая из-под колес фонтаны пыли. Действительно, такого неприглядного места еще не попадалось в их путешествии. Такое неустроенное, неуютное, будто здесь никто всерьез не собирался надолго обживаться! И солнце, от которого иссохла, растрескалась земля, казалось здесь яростным и враждебным. Странно: в таких поселках они были не раз. Но там чувствовалась жизнь. Не идиллическая, не безоблачно прекрасная, но естественная, а тут… Резкий порыв ветра швырнул в лицо пригоршню колкого мусора и пыли, Алена повернулась спиной — переждать, пока уляжется, и остановилась возле небольшого бревенчатого дома с вывеской: «Верхнеполянский районный комитет ВЛКСМ».