«Ага! — подумала Алена. — Третий «эвакуировался» добровольно».
Но вдруг она увидела, как Радий и следом четыре парня, один за другим, поспешно выскочили в окно. Еще несколько человек последовали за ними. С улицы донесся разбойничий посвист, громкие крики, среди которых хлестнул в уши истошный женский: «Батюшки-и! Убивают, убивают, убива-а-ю-ут!»
Часть зрителей кинулась к окнам, другие сгрудились в дверях.
— Спокойно, товарищи! — Чалых старался унять клокотавший зал. — Спокойно! Концерт будет продолжаться.
— Осторожно — нож! — крикнул кто-то на улице.
Алене показалось, голос Радия. Она бросилась к завешенному окну позади кулисы, нырнула за портьеру и высунулась на улицу.
В черноте слышались глухие удары, покрякивание, хриплая бешеная брань, женские взвизги, выкрики: «Вяжи!», «Убью!», «Кусается, гадина!» Еще трое парней выскочили из окон зала, мелькнули в полосе света, падавшего из Дома культуры, и пропали в черноте. Алена с трудом различала в ней метавшиеся светлые пятна. Что там? Где там свои? Живы ли?
— Какой ужас, какой ужас, какой ужас! — повторяла Зина, прижимаясь к ней.
Алена крепко стиснула Зинину руку и вслушивалась в каждый звук.
— Чалых с трудом наших мальчишек удержал. Олег с Женькой в гриме рвались на помощь, дураки, — зашептала Зина.
— Господи, что теперь будет! — тихо запричитала Ольга Павловна. — Я же просила: не надо! Еще убьют кого… Ведь снимут с работы, скажут: плохо организовано мероприятие. А я что — виновата?
Алена с напряжением вслушивалась и вглядывалась в темноту. Шум за окнами наконец начал спадать. Потом послышался голос Радия:
— Всех в милицию!
— Товарищ Светлов, я ж за вас бился! — подхалимски прогнусавил кто-то.
— Завтра разберемся, — как отрезал Радий и спросил встревоженно: — Николай, ты дойдешь?
— Мы проводим, — отозвались девичьи голоса.
— Я с ним, — это сказал Арсений Михайлович.
«Живы», — с облегчением подумала Алена.
Миша стоял посреди гримировочной.
— Все в сборе? Товарищи, второе отделение должно идти с блеском. Понятно? На «шесть». Максимум внимания, — строго повторил Миша. — Через десять минут начинаем.
Алена взглянула на часы и невольно приложила их к уху. «Идут! Значит, драка длилась шесть-семь минут, а показалось-то…» Она поправила грим, растрепавшиеся волосы, постаралась сосредоточиться. Ощущение бессилия перед враждебной силой ушло, но остался горький осадок от дикости, до которой может опуститься человек.
Начали «В добрый час!» собранно, сдержанно и немного напряженно. Зрители, казалось, не дышали, слушали чутко, отзывались благодарно, играть становилось легче, отрывок пошел лучше и лучше.
Выходя на аплодисменты, Алена не ощущала ни усталости, ни горечи. Она, как и ее товарищи, готова была отдать все, чем богата.
Глава семнадцатая. Снова БОП
Треволнения в Верхней Поляне не кончились с окончанием концерта. Когда, изнемогая от жары и усталости, бригада с гомоном и смехом ввалилась в гримировочную, посреди комнаты их ждал Саша Огнев.
Все кинулись к нему: «Как ты нашел нас? Вот здорово, что приехал! На чем добирался? Отчего долго не писал?» — но все боялись слишком бурно радоваться и боялись спросить о главном.
— Мать похоронил, — неожиданно жестко оказал Саша, — и об этом все. — И, сразу нарушив тяжелую паузу, вдруг заговорил по-деловому: — «В добрый час!», ребята, играете здорово. Ты зря, Михаил, плакался, честное слово! Хорошо играешь, по-настоящему, без скидок…
— Но выгляжу-то, наверное, Алешкиным дедушкой? — с немного деланным смехом перебил Миша. — Нет уж, хватит: передаю тебе сию роль с восторгом.
— Не знаю, — серьезно ответил Саша. — Вы так крепко сыгрались… Не знаю. Ты, — обратился он к Олегу, — с самого начала мне нравился в Андрее, но вырос — во! — Саша долго говорил Олегу о его удачах, сделал два-три замечания.
Алена нервничала, ждала, что Огнев скажет о ней. Она очень боялась недоброго отзыва о своей работе и не смогла бы защититься от него обычной презрительной злостью.
«Конечно, я не могу ему понравиться, — уговаривала себя Алена, — он же репетировал с Лилей, а она играла прекрасно, и образ был совсем другой».
Саша одобрительно хлопнул по спине сияющего Олега, повторил горячо:
— Здорово, здорово вырос, — и очень сухо, не глядя на нее, начал: — Лена, не знаю, интересует ли тебя мое мнение…
— Конечно, интересует, — отрубила Алена, напрягаясь всем телом.
В гримировочной стало тихо.
— Я тебя смотрел… Ну, если хочешь, предубежденно. Мне очень нравилась Лилина Галина. — Саша был с ней все так же сух и официален. — Не думал я, что ты можешь так глубоко, значительно… и так тонко… Очень интересно играешь.