Взгляды их встретились. Алена почувствовала, что краснеет до слез и это видно сквозь грим.
— Ты такая неожиданная… — Саша словно искал слова, а его удивленный взгляд стал непривычно мягким, и это смутило ее совсем. — Я даже боюсь, хотя, конечно, хочу сыграть с тобой.
У Алены отчего-то защемило в груди.
На редкость кстати в эту минуту постучали, и вошли Ольга Павловна, Чалых, Радий с заплывшим глазом, в измазанной белой рубахе, разорванной на груди. Они-то и отвлекли внимание от Алены.
— Ну, молодые-красивые, — Чалых с дружелюбием оглядел всех. — Спасибо. Хорошо, очень ладно работаете! Нам это очень кстати. Принимайте свой естественный вид, и мы вас «под конвоем» доставим на ночлег. Да-да, «под конвоем» и «при фонарях». Темень у нас непроглядная.
Все разбрелись к зеркалам.
Стукнула дверь, зеркало отразило Арсения Михайловича — кисть его руки была забинтована.
— Все кончилось относительно благополучно, — сообщил он. — До утра Николая оставили в больнице. Остальным ввели противостолбнячную. У меня вывих. Вправили, вправили, — успокоил он. — Теперь уже не смертельно, — и улыбнулся.
— Можно у тебя вазелинчик? — спросила Глаша, подойдя к Алене, и, перешагнув через длинную лавку, присела рядом. Она зашептала Алене: — Предлагаю: все суточные — в общий котел и выделить пай Сашке, понятно?
Алена молча кивнула.
— Ну и денек сегодня — кошмар! — воскликнула Глаша и тихо сказала: — Поговори с Евгением и Джеком, остальным я уже… — и опять громко, для всех, пожаловалась: — Будто меня обмолачивали на току! — Перешагивая через лавку, опять наклонилась к уху Алены: — Сашку поставим перед фактом. У него же самолюбие… вроде твоего…
Возле гипсовой фигуры с веслом их ждали три девушки, освещаемые фонариком Радия: Алена узнала в них Таню и Любу, а третья — высокая, в цветастом платье, с пышными светлыми волосами до плеч, была незнакома.
При свете того же фонарика торопливо перезнакомились — высокая оказалась женой Радия. И шествие «при фонарях» двинулось.
Засмеялись, заговорили о сегодняшнем концерте и, конечно, о великой битве. Алена, помня о Глашином поручении, взяла под руку Женю и отвела чуть в сторонку. Он понял ее с полуслова:
— Ну, ясно! О чем разговор?..
Отпустив Женю, она среди идущих отыскала Джека, так же взяла под руку и чуть задержала. Они оказались позади всех.
— Чем обязан вашему вниманию, сеньора?
— Ладно, не дури! Понимаешь, для Сашки-то нет «единицы». Мы решили — все суточные в общий котел… и Сашку включить…
Джек пожал плечами.
— Мне-то он зачем нужен? Не в деньгах вопрос, это наплевать, но роли мне и самому нравятся. И кто это — «мы решили»?
Алена выдернула руку, остановилась. Джек остановился тоже. Она пыталась унять возмущение, найти слова, чтоб объяснить, как необходимо сейчас Сашке работать, почувствовать себя нужным и близким, но не успела.
— А ты? — насмешливо бросил Джек. — Подкуплена комплиментарным отзывом? Удивляюсь тебе…
Алена ахнула и, еще не успев подумать, ударила Джека по лицу. Он выронил чемоданчик, двумя руками схватил ее за руку повыше локтя и сжал так, что она чуть не вскрикнула.
— Подлец! — выдохнула она в его взбешенное лицо и пригрозила: — Пусти — закричу!
— Эй, ребята! — позвал Олег. — Что там у вас? Не отставайте — тут черт ногу сломит!
Джек медленно разжал руки:
— Ты еще за это ответишь…
На фоне светлого пятна, бежавшего впереди по дороге, осторожно двигались черные фигуры. Пыль, словно дым, курилась из-под ног. Алена кинулась догонять.
«Ну подлец! И что это за денек сегодня выдался? А как же теперь с Сашкой?»
— Ты что отстала? — спросил ее Олег и взял за руку. — Что-нибудь случилось?
— Потом.
Аленка шла за руку с Олегом, но внимание ее все время рассеивалось. Она то прислушивалась к общему разговору, то к неровным шагам Джека. Он брел позади, спотыкался на избитой дороге. Становилось жаль его какой-то брезгливой жалостью: «Он подлец, а я? Нечего сказать: метод «воздействия». И опять не давала покоя мысль о Сашке.
— …А папа говорит, что мерзавцы друг друга держатся, а мы против них пытаемся в одиночку, — выпалила Люба.
— Потому и надо организованно действовать, всем вместе, — сказал Радий.
— Сегодняшний случай — наглядное тому подтверждение. Давать отпор и тем воспитывать — «мыть, тереть и чистить», как сказал Ленин.
«Это Чалых, его голос», — подумала Алена.