— У меня… в норме? — робко спрашивает она.
— Сильва-Марица, «смотрите здесь», — возмущенно фыркает Олег. — Нахально хохочешь… И ногами… В чужой квартире… — Взглянув в глаза, он внезапно пугается: — Нет, ничего страшного… Не скисай…
Из-за занавеса за кулисы пробегает Зина, и занавес открывается.
Кажется, что тысячи глаз смотрят теперь осуждающе. Алена уже не сомневается: играла позорно плохо. «Не надо навязываться зрителю, демонстрировать себя, даже если вы очаровательны» — как можно было забыть эти слова! Как смела завалить Лилину роль!
«Нет, только не думать о постороннем», — приказывает себе Алена, стараясь побороть слезы и неприятные мысли. Первые реплики она проговаривает механически. Овладеть действием ей помогает Олег — за грубоватыми шутками Андрея она чувствует его желание загладить обиду, ободрить ее. Алена спорит с ним, как Галя, отстаивая свое право тревожиться, огорчаться:
— «Он не только равнодушен… но иногда просто груб».
В словах Андрея: «Он мне сказал, что отобьет тебя у меня» — Алена слышит, что Олег успокаивает ее, он словно говорит — все в норме, не скисай!
Она благодарно целует его, но ни за что больше не даст себе занестись, чтобы опять шмякнуться — хватит. Да и нечего еще радоваться, может, Олег — Андрей ошибся?
Миша играет эту сцену лучше первой, с ним стало удобнее… А может, это она сама?..
Аплодировали им долго и горячо. Но, выходя кланяться, Алена не смела поднять глаз: не заслужила аплодисментов. И ничего не исправишь, хоть кричи всем: «Я играла отвратно, но я могу, я буду лучше!» Им-то какое дело? Они другого не увидят.
Спускаясь со сцены мимо Данилы-«универсала», она не удержалась:
— Жутко я играла сегодня?
Он посмотрел удивленно:
— Любовь — очень даже хорошо.
— А начало — отвратительно? — настаивала Алена.
— Жизненной правды маловато вначале, — согласился Данила. — А уж любовь — хорошо! — и он подмигнул ей.
«Жизненной правды маловато» — деликатно сказано. Сильва-Марица, «смотрите здесь» — точнее. Ох, видела бы Анна Григорьевна! Алена споткнулась о край ящика, чуть не упала и в эту минуту услышала грубый окрик Джека — Ахова: «Ты зачем?»
Она остановилась: «Как-то у Жени голос? Сипит, но щука хватает. И опять с первой его реплики смех… Не сказала Женьке «ни пуха», не спросила: как голос? — свинья! Со своими переживаниями обо всем забыла — вот уж верно: центропуп вселенной».
Алена протиснулась за кулисы. Там царила Маринка: второе отделение начиналось водевилем, и она одна сидела перед фарами, разложив возле себя на ящике свои вещи. Глаша, Зина и Олег, снимавший грим, стояли.
— Убери свои шмотки, центропуп, — раздраженно сказала Алена. — Олегу тоже гримироваться.
Маринка поджала губы и переложила свои ленты и блузку на радиатор.
— Ты сама пока разгримируйся, Аленка! — Олег взял ее за плечи и, быстро шепнув: — Извини, — чмокнул в ухо.
— Успею, — сердито зашипела она, силой усаживая его на ящик.
— Миша говорил: «Завтра обсудим сегодняшний концерт», — с явным намеком заметила Маринка.
— А я без него знаю, что играла преподло, — заявила Алена, и горечь вдруг прошла.
— Вторую сцену ты играла чудесно, — в один голос возразили Глаша с Зиной, и Зина спросила участливо:
— А что с тобой вначале случилось?
— Да что вас, атомом всех ударило? — вдруг вспылила Глаша. — «Что случилось?» Первый раз человек на публику вышел. «Что случилось?» Хватит, она сама разберется. Принимают-то как — блеск! — перевела разговор Глаша, и все замолчали, слушая бушующий зал.
Алена только сейчас поняла, какое счастье, что Миша решил выбросить из программы «Хождение по мукам». Не справиться ей с сольным выступлением после срыва в роли Галины. Дай бог дуэты с Зиной и частушки не завалить. И как это?.. Ведь все проверила, повторила, сидя на озере. Сейчас, вспоминая, Алена будто со стороны увидела свою сегодняшнюю Галину, слышала нарочитые интонации, излишне громогласный смех. Действительно, в чужой квартире… «Смотрите здесь»… Она с ужасом поняла, что из-за каких-то мелочей мог так измениться образ Гали! «Жуть! Ну почему?.. Ведь мы шла не нахальная, сосредоточенная, и вдруг занесло. Ничего и никого по-настоящему не видела и не слышала. Опять «самопоказывание»! Ужас какой!» Думать Гнило уже некогда.
Первое отделение кончилось настоящей бурей. Хотя голос у Жени сел, но он, осмелев, воспользовался своей хрипотой как средством еще больше запугать дядюшку — Ахова и доиграл отрывок отлично. Растерявшись от счастья, он с идиотской улыбкой путался под ногами, мешал всем в тесном закулисном пространстве, пока Глаша не прикрикнула: