Annotation
Бородкин Алексей Петрович
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Бородкин Алексей Петрович
Вестерн в стиле рок-н-ролл
Часть 1. Клайв и Джордж
Глава 1
Вступление, рассказанное Клайвом (модель GF 8) окружному прокурору двадцать лет спустя.
Как было в начале времён? Вначале было слово.
Словом этим владел старик Хью, и он зорко следил за ним, как следят счастливые родители за прыткой пятнадцатилетней дочкой. Нет, он, конечно, пускал его в дело, если того требовали обстоятельства: если кто-нибудь зарывался и хамил шерифу, или употреблял в пост скоромное, или сомневался в триединстве протона, электрона и позитрона, или пользовал наждачную бумагу вместо туалетной, или... да мало ли ещё бывает в жизни обстоятельств? Однажды карлик Вачински нацарапал на городской стене ругательство и сделал в одном слове три ошибки. Его манифест превратился в фарс, а этого старик Хью стерпеть не мог - он преподал бездарю урок грамматики, совмещённый с уроком пунктуации и чистописания. Заблудшая овечка Вачински мигом вернулась в родное стадо.
Но чаще старик Хьюман держал своё слово при себе. Так оно спокойнее. Для всех.
Для чего я это рассказываю? Чтобы стали понятны мои чувства, когда я увидел... В общем, я до сих пор ума не приложу, как слово вырвалось на волю? Быть может, старый Хью приспнул, насоборовавшись сливовицей? Или объелся в обед жареных каштанов - после такого любой потеряет бдительность? Не могу утверждать наверняка, вот только слово ускользнуло из рук шерифа, как убегает масло из пробитого картера. Остались только лужа, заклинивший движок и недоумение.
Началось всё с того, что я заметил в руках Джорджа книжонку форматом в одну четверть - маленькая такая затрёпанная пигалица с лохматыми углами. Я ещё подумал, что эти махрами она напоминает причёску Тити из заведения мадам Баттерфляй. Ах, как я ошибался! Как непроницателен я был! Тити дарит ковбоям радость, книжонка же отняла мой душевный покой!
Несколько слов о Джордже. Он мой приятель, и мы с ним, как говорится, не разлей вода. Джордж глуп, честен и прекрасно стреляет - эти качества делают его потрясающим другом. Иногда он позволяет себе испортить воздух (в качестве шутки) или подкладывает мне в шляпу скорпиона - и то и другое я переношу со спокойствием Сфинкса. "Пусть балуется, - напоминаю я себе. - В детстве ему пришлось несладко. Из игрушек он имел только ржавый разводной ключ и копыто от заводного осла. Пусть его детство продолжается, лишь бы в бою он защищал мою спину!"
Так вот, мой приятель Джордж сидел напротив меня и держал в руках книгу! Мало того, он делал это правильно - не перевернув вверх тормашками, и не боком - что меня особенно огорчило. Сердце моё кольнуло недоброе предчувствие: "Как бы не оказалось поздно!"
Попробуйте собрать в банку червей, если вы ненароком её опрокинули. Трудно? Ещё труднее сделать это, если вы заметили оплошность через четверть часа. Возьмите лопату и заройте всю неприятность целиком - это единственный выход. Вместе с банкой и неприятными воспоминаниями. А за уловом - чтобы не сильно горевать, - сходите на рыбный базар.
Я решил поступить точно так же.
- Эй, Джордж, - начал я осторожно и издаля, чтоб не спугнуть пташку, - не возьму в толк, кто долбанул меня вчера по затылку? Мы разве дрались с кем-нибудь? С кем? - Джордж не прореагировал на мои слова, только продолжал жевать губами, беззвучно проговаривая слова. Он всегда так делает, когда читает. - Кто этот мерзавец, и зачем он это сделал? Я обозвал его интеллигентом? Или усомнился в размерах его карданного вала? Судя по тому, как яростно шалит мой зрительный кабель, он долбанул меня подводной лодкой.
Я почесал в затылке и бросил в Джорджа камушком. Только после этого Джордж отложил книгу, и тронул переносицу выразительным жестом, как будто на ней висели очки. Сердце моё оборвалось.
- Никто тебя не бил, дружище, - произнёс адепт чтения, - с чего ты взял?
- Меня преследуют галлюцинации, - я вздохнул. - Мне показалось, ты держишь в руках пачку бумаги. Листы этой пачки переплетены, обрезаны по формату и имеют остальные повадки книги. Наверное, мне стоит пройти внеочередной техосмотр? Что скажешь?
- Нет основания!
Джордж поднял указательный палец, а я машинально отметил новое для него словечко: "основания". "Разрази меня апостроф, - подумал я. - Зараза распространяется быстрее, чем можно было ожидать. Ещё чуть-чуть и ему придётся делать лоботомию".
- Я, действительно, читаю книгу, - продолжил Джордж. - Делаю это уже неделю, и будь ты чуточку внимательнее, ты бы заметил.
Он меня упрекал! Силы небесные, Джордж меня упрекал в чёрствости!
Мне захотелось двинуть ему по-дружески в челюсть, но я усмирил это благородное желание. Я почувствовал укор совести. Действительно, я мало уделяю ему внимания. "Но что тут такого? - попытался оправдаться перед самим собой. - Разве он девица на втором свидании? Подумаешь, не разглядел свежий прыщик на его блестящей заднице".
- И ещё, - продолжил Джордж. - Будь ты внимательнее, ты бы заметил, что я собрал вещи...
- Какого чёрта ты это сделал? - перебил я. Спокойствие меня покидало. - Дать тебе, как следует, в рыло?
Он посмотрел на меня холодно, величаво и... с сожалением. Клянусь, это было сожаление!
- Я собираюсь оставить тебя, Клайв.
- Меня? - от невероятности услышанного, гнев мой испарился. - Оставить? Зачем? - Эти вопросы покажутся вам глупыми, но это лучшее, что я смог из себя выдавить.
- Затем, что я оставляю карьеру охотника за головами! - Джордж встал, и величавым жестом описал дугу. Будто представил меня королевской семье. - Я собираюсь купить ранчо в восточном Суссексе.
- Зачем?
- Займусь овцеводством.
От этих слов меня чуть не вывернуло наизнанку, настольно глубока была греховность его желаний.
Так низко не падал ещё ни один охотник за головами. С самой вершины иерархической лестницы, рухнуть в самую пропасть? Невозможно! Сделать это по собственному желанию? Ещё невозможнее!!
"Эх, Хью! - с горечью подумал я. - Почему ты не выполнил своих обязанностей? Почему выпустил слово на волю?" Я не сомневался, что виновницей морального разложения стала затрёпанная книжонка.
Чтобы дать себе паузу и привести мысли в порядок, я несколько минут пространно разглагольствовал о превратностях судьбы. Говорил, что в жизни случается всякое, и если отставной рейнджер заводит стадо длиннорогих майсур или, на худой конец, племя дрессированных блох и выступает с ними в цирке - это одно. Это можно понять и простить, и ни один стрелок этого не осудит.
- Но стать овцеводом? - я воздел руки к небу. - Это означает упасть на самое дно! И даже ниже!
- А разве можно упасть ниже дна? - спросил Джордж.
- Можно! - уверил я. - Это значит пробить задницей дырку! - Джордж посмотрел на меня с удивлением. - И зная тебя, уверяю, так и получится! Ты пробьёшь в аду дырку и упадёшь ещё ниже!
Некоторое время мы молчали. Пока я боролся за душу своего приятеля, наползли сумерки. День плавно преобразовался в ночь. "Всё в жизни меняется, - философски подумал я. - Самый замечательный ясный день превращается в ночь. И даже так: чем ярче день, тем чернее ночь".