Ларс признался, что не смог бы догадаться о такой просьбе заранее. Хотелось бы взглянуть на Эрнессу и прожечь ее взглядом, чтобы не думала за нос водить. До этой самой секунды ничего дурного он о ней не думал, но теперь появление призрака в его жизни не походило на развлечение, а стало раздражать. Может, ему достался безумный призрак? Могут ли призраки сходить с ума? Ему ничего об этом было неизвестно, а спросить у вестницы заранее он не догадался.
Ларс с плохо скрываемым недовольством посмотрел на юношу, как на виновника всех бед. Ему могло еще и восемнадцати не исполниться. Бледный, осунувшийся, измотанный болезнью и, скорее всего, голодом. Поверх тонкого одеяла, обрамлявшего его силуэт, лежали руки. Кожа да кости.
Он был совершенно незнаком Ларсу.
- Она говорит, что он тебе подходит, - снова передала слова вестница.
- В каком смысле? – запнулся Ларс.
- Не знаю, - отозвалась она равнодушно, став той версией себя, которой было безразлично происходящее вокруг. - Как пациент? Ты врач?
- Нет, я не врач, - процедил аристократ сквозь зубы.
Вся эта ситуация была какой-то глупостью. Фарсом. Почему Эрнессе не рассказать обо всем прямо, почему нужно через вестницу передавать свои загадки?
Ирма, застывшая в дверях спальни, поглядывала на гостей с волнением. Эрнессе она доверяла, так как знала, что та ни за что не причинит вред мальчику. Но способ его спасения она выбрала странный. Появление аристократа настораживало. А его испортившееся настроение, которое было видно невооруженным глазом, заставляло нервничать не на шутку. Он все что угодно может сделать, если посчитает себя оскорбленным или просто обиженным. Тогда никто не защитит ни этот дом, ни несчастного мальчишку, за которым Ирма приглядывала.
- Она настаивает, - произнесла вестница. Ей единственной не было дела до происходящего. За годы своей жизни она видела и не такое. Вариативность событий, к которым приводило появление призраков, была столь разнообразна, что ее трудно было удивить.
- Оставьте нас, - бросил Ларс, не глядя на Ирму. Он посчитал ее косвенным участником событий, а, значит, незачем ей становиться свидетелем дальнейшего разговора.
Ирма беспрекословно послушалась и покинула спальню бесшумно, плотно прикрыв за собою дверь. Ларс на всякий случай набросил изолирующий магический полог на комнату, чтобы подслушать их было нельзя.
- Я знаю, что ты была врачом. Но у тебя имеется секрет, да, Эрнесса? – заговорил он с призраком напрямую.
В конце концов, она его слышит. Односторонняя связь не совсем удобна, но обращаться через вестницу глупо.
Ашара, приняв условия такого разговора, взглянула на призрака.
- Он прав, - подтвердил тот.
- Значит, вы понимаете, что от вас требуется? – обратилась вестница к мужчине.
- Нет, я не занимаюсь подобными вещами, - отрезал Ларс.
Того времени, что они пробыли в комнате, скудных сведений о прошлом Эрнессы, что сохранились в его памяти, и мальчишки, чей сон был вызван лекарствами, хватило для выводов. Ларс разобрался с тем, чем занималась его давняя знакомая. Оставалось неясным, почему она стремится втянуть его в эти дела.
- Какими именно? – спросила вестница от своего лица.
- Незаконным лечением.
Ашара перевела взгляд на призрака и посмотрела на Эрнессу с новой стороны.
Под незаконным лечением всегда подразумевались бездомные, оставшиеся ни с чем, беженцы, проникнувшие на территорию страны, преступники, которым удавалось скрываться от закона. Не имеющие средств, дома, сил, ничего, что дано всем верноподданным королевства, они не могли обратиться за помощью. Потому что их могут посадить в тюрьму или вернуть на родину, а для некоторых это равносильно смерти. Но когда боль пересиливала страх, они ползли в подпольные больницы. Некоторые из таких мест создавались с благими намерениями, и там помогали тем, кто оказался в сложных условиях. Но с еще большим успехом на подобных территориях процветал черный рынок по продаже органов. Никого не волновал неопрятный вид бездомного, если у того обнаруживалось здоровое сердце. А пропажу такого человека никто никогда не заметит.
- Но почему мальчик здесь, а не в больнице? – спросила Ашара у призрака.
Даже если ее подопечная имела отношение к незаконной деятельности, это не объясняло того, как «работа» оказалась у нее дома.