Те немногие, кто знал Ларса с давних пор, кто видел обе его ипостаси, удивлялись, как зверь может желать созидать, а не разрушать.
Задумавшись, он немного ушел вперед. Заметив, что его спутница отсутствует рядом, остановился и обернулся.
Ашара стояла на одном месте, недалеко от крыльца дома Эрнессы. Ее глаза были закрыты.
- Что вы делаете? – поинтересовался Ларс, возвращаясь к ней.
- Прячусь от призраков, - произнесла вестница с присущим ей спокойствием именно в тех ситуациях, которые для других людей не казались нормальными.
- А они… вам угрожают? – аристократ даже на всякий случай осмотрелся.
- Нет-нет, но там, в отдалении, их довольно много, - проговорила Ашара, указывая куда-то в начало улочки, - я не могу брать на себя еще больше обязательств. Нынешних вполне достаточно. А отказывать им тоже не хочу, выглядят они отчаявшимися, и это их может травмировать.
Какая забота.
- Вы… собираетесь вот так стоять? – спросил Ларс, с ног до головы разглядывая женщину. Странная такая.
- Да. Я ведь не могу идти с закрытыми глазами. Это неудобно.
- И как долго? – начал закипать Ларс. Безмятежность его знакомой раздражала.
- Некоторое время, - после секундного молчания ответила вестница.
- Госпожа кан Верден!
- Да? – она очаровательно ему улыбнулась, не открывая глаз.
- Попросите о помощи!
- Но мне не нужна помощь.
Вот же…
Ларс закатил глаза и приблизился к своей спутнице почти вплотную. Снова не отказал себе в удовольствии как следует ее рассмотреть, момент был удачным, его слишком острое внимание она заметить не могла. Тем не менее, вестница явно занервничала, чувствуя его присутствие недалеко от себя. Догадалась о его намерениях? Он вздохнул, осторожно взял ее руку, положил себе на локоть и медленно повел вдоль по улице. В противоположную сторону от той, на которую она ранее указывала, надеясь, что Эрнесса последует за ними.
- Вы очень любезны, - отметила Ашара.
- Иногда, - бросил Ларс.
Вестница сначала ступала очень осторожно, но, почувствовав уверенность в своем сопровождающем, пошла быстрее.
Они шли как образцовая супружеская пара, совершавшая неторопливую дневную прогулку. Из-за того, что вестнице приходилось идти вслепую, что было для нее не слишком привычно, она доверительно прижималась к своему спутнику. Такая близость, конечно же, нарушала правила этикета для двух малознакомых людей, но оба об этом не задумывались.
С порывом ветра до Ларса снова донесся этот странный аромат, который он уловил при первой же их встрече. Какой-то дикий. Без приторности, присущей многим женским духам, без навязчивости. Запах был как будто… естественным, настоящим, а не созданным парфюмером. Он что-то ему напоминал, что-то давнее, далекое, но не плохое. Он даже чуть наклонился в сторону вестницы, чтобы лучше расслышать аромат.
Ашара, лишенная зрения, точно не могла уловить это легкое движение, но, тем не менее, именно в этот момент повернула голову в его сторону. Ларс выпрямился.
- Так всегда? – он решил отвлечь себя ничего не значащим разговором.
- Что именно? – спросила его спутница.
- Вы приходите в дома, передаете слова, а потом наблюдаете и ждете.
- Да, всегда. Такова моя жизнь, иного я не знаю.
Ларс подумал, что «нелюбопытство» вестницы вызвано вовсе не холодностью ее собственной души, а тем, что она не может позволить себе глубоко тонуть в историях живых и мертвых. Их слишком много вокруг, и если привязываться мыслями и чувствами к каждому, то для себя ничего не останется.
Вестники жили для того, чтобы быть звеньями. Редко когда находились те, кто не принял дар. Они выбирали худшую из участей, потому что отрицали свое естество. Они не желали жить в согласии с собой и собственной силой, шли против основы себя. Они приучали себя «не видеть». Все равно что имея ноги, не ходить. Ашара таких не понимала. Ей казалось абсолютно естественным видеть больше остальных. Порой эти картины страшны и неприятны, а секреты души непросты. Эти секреты приходилось доносить до живых, которые не всегда были готовы к правде. Но все это лучше, чем обрекать души на страдания. Факт того, что они не могли покинуть этот мир, говорил о неправильности. А кроме вестников исправлять ее некому.