- Мешает концентрации. Так себе защита, но от тебя самое то. Пока ты сосредоточишься, я все успею.
- Ты ублюдок, - Ашара послала собственный страх куда подальше и сделала шаг навстречу своему врагу.
Он ударил первым. Сильно, резко, наотмашь. Так, что у нее искры посыпались из глаз.
- Значит, тебя отымеет ублюдок, - равнодушно произнес Иммит, - а потом отдам тебя своим друзьям. Если от тебя что-нибудь останется.
Он выхватил нож из-за пояса и прислонил острие к беззащитному животу вестницы, надавил, заставляя пятиться назад до тех пор, пока она не уперлась спиной в стену. Ее глаза полыхали ненавистью, но теперь ему было на это наплевать. Она сама выбрала свою участь. Он просил и убеждал, он заранее предупреждал ее о том, как все будет. Он всегда получает желаемое. Любым способом.
- Страшно?
- Да пошел ты, - выплюнула Ашара ему в лицо.
Он рассмеялся, сопровождающие поддержали. Власть аристократа играла свою роль. Даже если среди этих сволочей есть кто-то разумный, он не пойдет против родовитого и богатого.
- Посмотрите только на нее. Все еще гордая, все еще смешиваешь меня взглядом с грязью под ногами, - заговорил он таким тоном, что мороз побежал по коже. Он был в ярости. - Посмотрим, насколько хватит твоей смелости.
Он ловко орудовал ножом, поэтому подол платья быстро был изрезан на куски. Лезвие чиркнуло по лифу, ткань треснула. До полной и позорной обнаженности осталось немного. Было противно и страшно до такой степени, что самой хотелось броситься на нож.
Пытаться вырваться нет смысла. Ашара хорошо понимала свои шансы. А еще понимала то, что степень его жестокости будет увеличиваться, чем больше она будет противиться. В одиночку ей со всеми не справиться, в итоге все закончится одинаково. Только в том, другом, случае она может еще и умереть или остаться калекой. Вряд ли Ларс поправит потом ее здоровье. Как же жаль, что нельзя все изменить. Она бы плюнула на гордость и попросила разрешения остаться в доме аристократа. Он бы не отказал. Посмеялся, конечно же, но это ведь не страшно. Сейчас намного страшнее.
- Ну что? Давай выберем более удобную позу. Я все же хочу, чтобы тебе понравилось, - произнес Иммит, придвигаясь вплотную к своей жертве.
- Сволочь, - прошипела Ашара, отстраняя от себя омерзительное ощущение чужих рук на теле, - к тебе же никто в здравом уме не прикоснется, поэтому всех силой берешь.
- Молчи, дрянь! – заорал Иммит и снова ее ударил.
Ашара не издала ни звука. Во рту появился металлический привкус.
Если его разозлить, он ее изобьет? А если изобьет, то побрезгует прикасаться? Боль пережить можно.
- Только ты мне и не дала! – продолжал бушевать безумец, в опасной близости размахивая ножом возле лица своей жертвы. - Остальные сами стелились, а тут, видишь ли, гордая выискалась!
Он заметил, с каким вниманием вестница следит за лезвием. Заметил и усмехнулся во всю пасть.
- Что, нравится? Думаешь, от него опасности больше, чем от меня? А давай так, - он с силой схватил ее за подбородок, заставляя смотреть на себя, причиняя боль. – Я у тебя буду первым, а он вторым.
Ашара почувствовала нарастающую панику и закрыла глаза. Прикусила изнутри щеки до боли и крови, лишь бы не думать о том, что ее ждет. Она вытерпит. Во что бы то ни стало. Больно, страшно, унизительно. Больной ублюдок не получит от нее желаемого, она не сломается, не будет скулить и не издаст ни звука. Она лучше умрет, нежели увидит торжество в его глазах.
Ашара почувствовала на себе грубые руки и как остатки ткани перестают быть преградой у Иммита на пути. Разум горел под давлением ужаса, но вестница затолкала вопль обратно в горло.
А дальше что-то произошло. Чужие руки исчезли, испарилось ощущение присутствия посторонних. Слышался шорох да чей-то судорожный хрип, как бывает у зверя, кому охотник неудачно перебьет хребет.
Ашара очень медленно открыла глаза. Чьи-то стремительные движения никак не удавалось уловить, зрение отчего-то подводило ее. Спустя долгую секунду, она поняла, что всему виной слезы. Она все-таки расплакалась.
Черт.
- С какой целью ходим темными переулками? – голос Ларса, злой, ледяной, наполненный металлом и яростью, был словно свежий глоток воздуха.
Ашара воззрилась на него в испуге и недоумении. Откуда он тут взялся?