- Так убей меня, - насмехаясь произнес гость. – Если я настолько глуп, как ты говоришь, птицы меня не остановят.
- Они уже вас остановили, - не оборачиваясь, произнес мальчик, - спокойной вам ночи…
Вороны сжимали кольцо вокруг гостей, на себе они ощущали их взгляды, следившие за каждым их движением и вздохом. Птицы стягивали круг в полном молчании, но люди отчетливо понимали, что при первом их неверном движении, птицы выпотрошат души прямо из их тел.
- Хм… почаще оглядывайся, щенок. – гость направился вглубь леса.
- Чтобы вас видеть, мне глаза не нужны.
Вороны сели на ветви деревьев, а тот, что сидел на шляпе, пару раз прыгнул на месте и, убедившись, что гости ушли, клюнул в голову мальчика.
- Ай, ты чего?
Ворон спустился на землю возле рисунка, указывая клювом на неправильную линию и всем свои видом показывая, что в жизни он красивее.
- Да что ты, а это что за перышко торчит? – мальчик указал пальцем куда-то за спину ворону. Ворон не поверил в такой абсурд, повернул голову, мальчик, воспользовавшись моментом, слегка ударил палочкой ворона по голове. Ворон от возмущения каркнул, попрыгал вокруг рисунка, демонстративно повернулся спиной и направился на край скалы, где сел на корень дерева.
- Совсем стыд потерял, ну что ж, зато мне больше достанется, - мальчик достал из-под плаща булку хлеба, ворон обернулся, но увидев, что мальчик посмотрел на него, повернул голову обратно. – А еще у меня есть черника… мм… - протянул мальчик. Ворон же, услышав знакомое лакомство, недолго повоевав с самим собой и подождав еще чуть-чуть для приличия, подлетел к ногам мальчика, склонив голову и расправив крылья, поклонился.
- Умирает в тебе артист… держи, – мальчик кинул ягоду. Ворон поймал ее на лету и поняв, что поклоняться больше не надо, сел на колено мальчика, схватил мешочек и начал высыпать ягоды на землю.
- Ты ничего не забыл? – мальчик помахал палкой перед вороном. Оценив исходящую опасность, он высыпал еще пару ягод, потом вернул мешок.
- Половина, ты не лопнешь? – ворон отвлекся от поедания ягод, немного подумал и сделал вывод, что он не лопнет, о чем и сказал мальчику, отрицательно помотав головой.
- В тебя и бык влезет, не подавишься, - ворон посмотрел на мальчика, - да нет у меня быка, ешь давай.
- Я никак не привыкну, что ты разговариваешь с птицей, - пожилой мужчина присел рядом с мальчиком.
- Он более приятный собеседник, чем многие люди, – ответил тот.
- Ну, семью мы не выбираем, и отказываться мы не имеем права, - старик посмотрел мальчику в глаза, - семья превыше всего! Помнишь?
- Я помню, мы не выбираем семью, но за поступки свои каждый сам отвечает. Помните? – мальчик посмотрел в глаза старика, - И за этот поступок я не смогу договориться со своей совестью.
- Так решила семья, и мы обязаны подчиниться, - твердо ответил старик.
- Очнитесь! Они озлобленные, и все, чего они хотят, это крови. Это не воздаяние, не правосудие, это даже не месть – это хладнокровное убийство.
- Николас, мы больше не можем вернуться в наш дом, мы их враги…
- Но не они наши…
- Николас! - в голосе старика звучала сталь, - она наша цель и она умрет.
- Ее смерть не заглушит их боль, она не вернет вашу дочь, она не вернет мою маму. Это желание озлобленных стариков ранить бога, растерзав и убив его дочь - ей ведь всего семь лет. Семь лет, – Николас опустил голову. - Самое ужасное даже не то, что я в этом участвую, а то, что, когда это случится, не ударит молния с неба, не будет божьей кары, мы останемся безнаказанными.
- Николас, - старику было больно говорить, - ее судьба решена…
- Кем? – тихо спросил мальчик.
- Николас…
- Ну правда, кто решил ее судьбу… Кто вынес ей приговор? Тлеющие старики, что ради удовлетворения своего эго готовы обратить весь мир в ад. Я знаю, наш род никогда святым не был! Вы, мастер, проливали крови столько, что мне страшно представить, а я? Я убивал мужчин, женщин, я убивал даже младенцев в свои-то тринадцать, - Ник осекся. – Но во всем этом был смысл, мы убивали тех, кто болен, мы могли растерзать целый город, чтобы остановить заражение, мы топили младенца, ибо знали, что он будет зверем. И если была хоть капля сомнений, мы ждали проявления. А таких ублюдков, какими мы станем через несколько ночей, мы убивали без сомнений, без колебаний, - Ник провел ладонью по лицу, вытирая слезы, и медленно добавил: без малейших угрызений совести. Ведь во всех этих смертях, крови хм… был смысл, мы делали это потому, что должны, и никто этого не сделает за нас. Во всех наших поступках, в наших грехах был смысл, была цель, было оправдание.