От неожиданности Алиса прижалась к перилам моста и схватилась за них руками.
— Во ведь… ничего себе. — И она тряхнула головой.
— Я думаю, в вашем «скворечнике» найдётся место для одинокого путника.
И Алиса хихикнула. Строчки из гулявшего по школе анекдота про больницу Скворцова-Степанова вернули её в реальность. Она осмотрелась вокруг и хмыкнула:
— И чего я сюда припёрлась?
— На уточек посмотреть.
Голос прозвучал с такой ехидностью, что Алиса поёжилась и сильнее вдавилась в перила моста.
— Ты кто?!
— Вам подробно? Или кратенько? Если кратенько, то пролетал я тут мимо.
— Куда?
— Куда уточки не летают.
— На юг, что ли?
— В словах появилась логика, значит, кризис прошёл.
— У вас?!
— Я ошибся, кризис ещё тут, но мы с ним справимся.
— Кто это — «мы»? Ты где?
— А-ли-са! Алиска, ты чего умотала? — Закинув на плечо футляр то ли с трубой, то ли с другим инструментом, подбежала Таня. — Бегай тут за вами, мне ещё в музыкалку топать. — И расплылась в улыбке, протягивая кольцо: — Держи, не теряй.
— Танечка, я… я… Спасибо большое! Я… я… — И Алиса, обняв знакомую, уткнулась ей в плечо.
— Ну всё, всё. Беги домой, пока мамка не пришла. Еле нашла тебя. Если бы не подсказали, где ты, то…
Отшатнувшись, Алиса посмотрела на неё.
— Кто подсказал?
Таня неуверенно повела плечами:
— Ну это… Вот ведь… не помню.
Она растерянно оглянулась вокруг.
— Ну, кто-то точно говорил. Ничего себе прикол, старею, наверно.
Вперив взгляд в ювелирный завод, она изменилась в лице:
— Мамочка родная! Мне квартала два топать. Всё, давай бегом, завтра договорим.
Они вместе быстрым шагом дошли до Якорной и там попрощались, Таня поспешила по проспекту Энергетиков, а Алиса свернула к дому. До Среднеохтинского проспекта было ещё шагать и шагать. Алиса редко ходила через промзону, лишь когда уж совсем прижимало. Домой она успела до прихода матери.
Положив кольцо на место и переодевшись, девочка зашла на кухню. На столе лежал вишнёвый пирог с затейливой цифрой 13 из теста. «Мой любимый!» И она мечтательно причмокнула губами. Мамка вместо обеда неслась домой, чтобы приготовить это чудо для своего чада, а дочка чуть «подарок» не преподнесла. И, мысленно обругав себя всеми словами, которые вспомнила, Алиса поклялась больше не прикасаться к кольцу. Но немного погодя подумала, что если мама сама даст, то она, конечно, не будет против.
Затем девочка пошла в комнату, взобралась с ногами на кресло и блаженно вздохнула:
— Как дома хорошо!
Положив голову на подлокотник, она вскоре задремала.
Сон слетел от скрежета ключа в двери, и девочка, зевнув, вышла из комнаты.
— Мамочка, я уже дома, пирог видела — красота… Чайник сейчас поставлю, квитанции и какое-то письмо я тебе на стол положила. — Взяв мамину сумку, она понесла её на кухню. — Как ты такую тяжесть таскаешь?
И, гремя дверками, стала распихивать продукты в холодильник и по шкафчикам. Не дождавшись матери, Алиса заглянула в комнату. Мама стояла возле стола с письмом.
— Мам, чего там?
— В понедельник надо отнести твоё свидетельство о рождении и вписать имя отца — разрешение с его работы пришло. — И она заплакала.
Эта несправедливость давно не давала Алисе покоя. У всех есть папа, у неё тоже есть, но говорить об этом нельзя, и во всех бумагах в графе «отец» стоит прочерк. Хотя мать успокаивала, что на работе папы в личном деле имеются все документы, но оно засекречено, и когда всё прояснится — неизвестно. То, что отец был военным, Алиса знала, но то, что он служил капитаном подразделения «А», что посмертно ему присвоили звание майора и наградили орденом Красного Знамени за операцию по освобождению похищенных в Мазари-Шарифе иностранных специалистов, девочка узнала только на похоронах. Правда, в самой операции он не участвовал. Как рассказывал дядя Олег, друг отца, их группа блокировала прорыв бандитов в сторону Пакистана. Ни один из шестнадцати захваченных специалистов не должен был попасть к американцам. Согласно официальной версии, они строили в Афганистане элеватор, а чем занимались на самом деле — тайна. Четверо из восьми человек группы погибло, но никто из банды уйти не сумел.
Отец служил в Москве, в Ленинграде бывал только в отпуске и редких командировках. В 1982 году, после смерти Брежнева, в силовых структурах начались перестановки, и дядя Олег перетащил друга к себе на Литейный. Так двадцать седьмого декабря отец перебрался в Ленинград на постоянку. В новогоднюю ночь преподнёс маме колечко, и они, словно дети, держась за руки, строили планы на будущее. Как сыграют наконец свадьбу, и чтобы было всё как у людей, и отправятся в отпуск, в свадебное путешествие… А седьмого января отца вызвали в Москву…