И они принадлежали этому миру, где всё было нормально, привычно и разумно. А Грейстоуны… Грейстоуны…
…застряли посерёдке?
Эмма решила, что не будет искать подходящее определение или чертить диаграмму своей жизни. Ей больше нравилось, когда наука давала ясный, логичный ответ.
Ей нравилось всё понимать.
Эмма взглянула на книжку, которую держала в руках. Сначала она подумала, что, наверное, надо взять её с собой – на тот случай, если придётся разгадывать ещё какие-нибудь шифры. Но после всего, что Эмма пережила, книжка стала казаться ей детской. Никто не собирался отправлять Грейстоунам послание, написанное лимонным соком. Никто не собирался предлагать им лёгонький книжный шифр.
Эмма поставила книгу обратно на полку. Ей больше ничего не было нужно. Последний месяц Грейстоуны жили сначала у мамы Натали, потом у её папы, и Эмма давно собрала всё необходимое.
Но всё-таки она открыла шкаф и отодвинула коробки с «Лего» и смятые чертежи изобретений, которые надеялась однажды сделать. В дальнем углу стоял маленький пластмассовый сейф – когда-то Эмма выпросила его на Рождество. Она набрала код, повернула замок, и дверца открылась.
Внутри лежали только старомодный калькулятор, которым мама пользовалась в школе, и бумажка, сверху донизу исписанная цифрами. На первый взгляд это были просто случайно написанные цифры и самый обычный листок из блокнота. Какая-то ерунда. Но эти цифры написал её папа. И хотя Эмме было всего два года, когда он погиб, она помнила, как сжимала в руке бумажку и спрашивала у мамы: «Это папа? Это папа?»
А мама отвечала: «Да, это твой папа решал задачки по математике».
Может быть, поэтому Эмма с ранних лет полюбила математику?
На улице зафырчала ещё одна машина. Эмма напряглась и прислушалась.
«Перестань! – велела она себе. – Ты живёшь в городе. Тут постоянно ездят машины. Это не имеет никакого отношения к твоей семье и к другому миру…»
Эмма откинула с лица густые вьющиеся волосы и заставила себя вновь взглянуть на исписанный цифрами листок. У них столько забот – ну не глупо ли цепляться за эту бумажку?
Машина затормозила. Где-то рядом с домом.
Эмма нетерпеливо притопнула ногой, потому что никак не могла отвлечься от того, что происходило на улице. Усилием воли она перевела взгляд на свои любимые красные кеды и вспомнила, как радовалась, когда они с мамой нашли эти кеды в магазине несколько месяцев назад. Казалось, тогда она была совсем другим человеком – который без труда сосредотачивался на цифрах, который ничего не знал про другие миры и опасность…
Который думал, что настоящее счастье – это красные кеды.
Тук. Тук.
На улице хлопнули дверцы машины. Эмма подсознательно это отметила.
Две дверцы? Или четыре, почти одновременно?
Она не стала гадать и подошла к окну.
На подъездной дорожке у дома Грейстоунов стояла коричневая машина. Незнакомая. Но это ещё ничего не значило: с тех пор как мама вернулась из другого мира, кто-нибудь постоянно приезжал к ним с угощением, поздравлениями, открытками и подарками. Друзья Грейстоунов не знали всей правды, но искренне радовались, что мама жива и беды закончились.
По крайней мере, так думали большинство друзей Грейстоунов. Родные Натали и Джо Девис знали правду.
Эмма услышала шаги. Коричневая машина стояла возле гаража, а Эмма слишком замешкалась. Те, кто вышел из машины, уже направлялись по дорожке к входной двери. Из окна своей комнаты Эмма не видела дорожку, потому что обзор заслоняла крыша крыльца. Ей пришлось открыть окно и высунуть голову. И с этим она тоже промедлила. Она успела лишь мельком взглянуть на того, кто последним поднимался на крыльцо. Даже не взглянуть – едва заметить силуэт, не более того. Мимолетное видение…
И всё-таки Эмма узнала – узнала походку, осанку, привычку размахивать руками на ходу, манеру выпячивать подбородок, готовясь к неприятному разговору. Эмма сразу поняла, кто к ним приехал.
Мамин двойник. Миссис Густано.
О нет! Нет.
Они так боялись, что опасные люди из другого мира снова появятся здесь. Почему им не пришло в голову, что некоторые люди из этого мира тоже могут представлять опасность?!
Эмма захлопнула окно и побежала вниз.