Тут уж Константин Нестерович не на шутку задумался, а сколько же красной икры придётся отвалить на чашу справедливого баланса, чтобы без обид и недоимок уравновесить двухкомнатную приватизированную квартиру маминой подруги. Это был спальный район в центре города, без бьющих по мозгам межрельсовых стыков трамвайной линии и вечно перерытых подземных коммуникаций, когда рвущиеся из-под земли порывы тепловых потоков даже близко не напоминали слабо минерализованные фонтаны или гейзеры термальных вод той самой Камчатки, и позиции соискателей, казалось, были весьма не равны.
– И что же тебя толкнуло на сводничество, – спросил молодой человек, ещё ни бельмеса не понимая в замужестве, но сочтя вполне приемлемым икорный эффект.
– Чутьё! Хорошего мужика я и на Камчатке почувствую.
– В тридцать пять-то лет и холостого?
– По-разному бывает. А для мужчин – это самый рассвет, буквально творческий взлёт, конечно, в уравновешенной степени.
– А брошенные дети, алименты, – не унимался добровольный защитник, – творчество всё спишет?
– Вот здесь-то ты, деточка, и не прав, этот пункт я проверила в первую очередь. Он беспорочен, как младенец.
И тут перечище настроенный сын, как о преждевременной кончине очередного потомственного императора в каком-нибудь царстве-государстве, – будь то на сакурном Востоке или на дубовом Западе, – вспомнил, что его любимая мамочка работает главным администратором в самой респектабельной гостинице города. Её веские аргументы не требовали тотальной проверки, так как она вполне официально могла ознакомиться с паспортом камчатского гостя, а раз тот квартирует в их непростой гостинице, то дядечка был при деньгах и не так уж плох в социальном плане. Единственное, на чём бы не мог настаивать до хрипоты прагматичный сын, может ли его проникновенная мать на таком большом расстоянии почувствовать солоноватый вкус нерестящейся красной рыбы?
Одним словом, при отсутствии здорового противоборства со стороны несведущего претендента, победило правильное мамино мнение, и заглазное сватовство состоялось без учёта желаний мужской половины. Добровольная защита неохотно сложила свои полномочия перед свершившимся фактом жизненного выбора. Разомлевшая и внутренне несопротивляющаяся, Елена Алексеевна была продана дальневосточному купцу за его белые и ровные зубы, чистый паспорт и допущенную оплошность проживать в самой звёздочной гостинице города.
Событие же, о котором сейчас вспомнил Константин Нестерович, сидя в кресле на кухне, произошло несколько позже, во время законной свадьбы молодожёнов, и к дипломатии схождения двух сторон до их взаимного согласия отношения не имело.
Всё, что предшествовало браку: обмен визитными карточками, многочисленные свидания, решение жилищной проблемы, связанной с переездом будущего супруга поближе к цивилизации, а также преодоление подписезакрепительных действий в городском ЗАГСе, – как-то не осело в клеточках памяти активного зрителя. Константин Нестерович, не спеша, налил себе стакан кипячённого молока и, отпив половину, предался сладким воспоминаниям самого свадебного застолья. Это было тем более приятно теперь, когда в комнате мирно спала его Маруся, и, старательно оберегая её сон, он мог тихо помечтать, не производя шумных подвижнических действий, кроме скулодвигательного пережёвывания ужина и молчаливого перебирания в памяти прежних эпизодов.
Знатная сервировка праздничного стола, состав не скудного меню и услужливый обряд подношения кулинарных блюд гостям были безукоризненными. Свадьба, как свадьба (гулять, так гулять), не считая, что на стороне прекрасной невесты имелась двухкомнатная приватизированная квартира, а на стороне жениха – многолетний опыт работы на побережье Тихого океана. Но. Если бы в тот момент кому-нибудь и пришло в голову светлое бухгалтерское намерение посчитать все за и против этого межрегионального брака и, не дай бог, в чём-то упрекнуть за житейскую неспособность держать в руках выигрышный билет с девичьей стороны, то у безбедного отца Елены Алексеевны непременно появился бы сложный пациент после мужского разговора с дружками новоявленного супруга.
Вот этих-то крепко сложенных дружков, между прочим, и призвал из своей памяти на помощь Константин Нестерович, интенсивно сопоставляя факты ушедшего праздника с совершенно несвычными открытиями на чудовищном озере. Эти факты, как ему казалось, беспрепятственно выводили сумнящегося из месива запутанных рассуждений на путь технического разрешения возникшей проблемы. Ничто в жизни ведь не происходит беспричинно, если вообще однажды происходит.